Мальчишки из «Никеля»

От удара по голове можно заработать сотрясение мозга. А от удара такой силы можно помутиться рассудком и отупеть. Тернер и представить не мог, что из-за этого и впрямь можно забыть, сколько будет два плюс один. С другой стороны, Грифф умением считать никогда не славился.

В тот вечер на ринге он воплощал в своем черном теле их всех, как и позже, когда белые повели его на задворки, туда, где висели железные кольца. В тот вечер они явились за Гриффом, и назад он уже не вернулся. Поползли слухи, будто гордость не дала ему сыграть в поддавки. Что он отказался вставать на колени. Мальчишкам проще было верить, что Грифф сумел спастись, что он вырвался и сбежал на волю, и никто не спешил их разубеждать, хотя некоторым казалось странным, что в школе не стали включать сигнализацию и высылать ищеек. Когда пятьдесят лет спустя по распоряжению флоридских властей останки Гриффа были эксгумированы, криминалист заметил трещины на запястьях и предположил, что перед смертью мальчику сковали руки, и это не считая других изуверств, о которых свидетельствовали переломанные кости.

Сегодня в живых не осталось почти никого из тех, кто знал историю колец на деревьях. А вот само железо еще на месте. Оно проржавело. Впилось глубоко в древесину. И готово поведать правду всякому, кому она небезразлична.

Глава десятая

Хулиганы раскурочили оленьи головы. После праздников, когда мальчики убирали нарядные рождественские декорации, всегда что-нибудь портилось. Гнулись рога, повисала на лоскутке нога, почти оторванная в суставе. Но то, что произошло, могли устроить только злостные вандалы.

– Вы только гляньте, – сказала мисс Бейкер и прицокнула языком. Мисс Бейкер, слишком молодая для Никеля учительница, легко закипала от негодования. В стенах школы ее праведный гнев вызвало и плачевное состояние кабинета ИЗО, и хаос в рабочих материалах, и институциональный протест – иначе не назовешь – в адрес ее многочисленных реформ. Молодые учителя в этой школе редко задерживались. «Все-таки работа непростая».

Тернер достал из оленьей черепушки скомканную газету и развернул ее. Заголовок гласил, что первым дебатам Никсона и Кеннеди вынесен окончательный вердикт: «РАЗГРОМ».

– Эту уже не починишь, – заключил он.

Элвуд поднял руку:

– Мисс Бейкер, вы хотите, чтобы мы только новые головы приделали или починили все целиком?

– Думаю, туловища мы можем сохранить, – сказала она. Потом сдвинула брови и собрала рыжие кудри в пучок. – Займитесь головами. Потом подкрасим шерстку на туловищах, а в следующем году переделаем все заново.

На ежегодную рождественскую ярмарку съезжались семьи не только со всего штата, но даже из Джорджии и Алабамы. Гордость администрации, надежный источник средств, ярмарка подтверждала, что идея об исправлении – не только благородная теория, но и работающий инструмент. Надо только организовать процесс да подкрутить шестеренки. Пять миль разноцветных гирлянд оплетали кедры и крыши южной части кампуса. Чтобы поставить тридцатифутового Санту у подъездной дорожки, пришлось подогнать подъемный кран. Инструкции по сборке миниатюрного паровоза, который должен был курсировать вокруг футбольного поля, десятилетиями передавались из рук в руки, точно священные рукописи древней секты.

Прошлогодняя выставка привлекла сотню тысяч гостей. И директор Харди настаивал, что славным воспитанникам академии Никель ничто не мешает улучшить этот показатель.

Белые никелевцы отстраивали и пересобирали крупные объекты – гигантские сани, диораму с вертепом, рельсы для паровоза, а черные в основном занимались покраской: обновляли, дополняли. И исправляли художнические огрехи своих менее старательных предшественников, латали старых «рабочих лошадок». Карамельные трости высотой в три фута украшали дорожки у каждого жилого корпуса, их постоянно приходилось подновлять мазками красной и белой краски. На гигантских рождественских открытках изображались забавные сценки на Северном полюсе, любимые всеми сказочные герои вроде Гензеля и Гретель или трех поросят, сюжеты из Библии. Открытки покачивались на стендах, расставленных вдоль школьных дорожек, – казалось, будто они украшают фойе роскошного театра.

Воспитанники любили это время года: кому-то оно напоминало о рождественских вечеринках дома, пускай и скромных, а у кого-то праздник случался впервые за всю жизнь. Без подарков не оставался никто, ни белые, ни черные – в этом смысле округ Джексон не скупился, – причем вручали ребятам не только свитера и нижнее белье, но и бейсбольные перчатки и наборы оловянных солдатиков! На одно только утро они превращались в мальчишек из приличных домов, расположенных в приличных кварталах, где по ночам обычно тихо и никого не мучают кошмары.

Даже Тернер невольно улыбался, касаясь открытки с изображением Пряничного человечка и вспоминая насмешливый крик этого сказочного героя: «Не поймаешь меня! Не поймаешь!» Неплохой жизненный принцип. Чем заканчивалась сказка, он не помнил.