Маленькая хозяйка замка Шгрив

— Пока нет… чему я удивлен. Какая-то св… кто-то выдал департаменту наличие у меня этой комнаты. И мне очень хотелось бы знать имя этого… несчастного. Тем более что про это место знает очень маленький круг людей. И всем я доверяю безоговорочно. Ты… — заглянул он ей в лицо с невысказанным вопросом.

— Нет! — возмутилась девушка, округлив от негодования глаза.

— Я верю, — поцеловав в висок своего ангела, Дункан нахмурился, — у тебя руки холодные!

— Я не замерзла!

— Все равно, надо было что-нибудь накинуть на плечи!

— Я не собиралась идти в подземелье!

— Вот именно, ты уже в кровати должна быть!

— Не шипите на меня! — не сдержалась Лия, при этом сильнее прижимаясь к мужу и чувствуя, что действительно начала замерзать.

— Ваша светлость, я закончил на сегодня, — отвлек супругов от их мыслей невозмутимый голос чиновника. — Завтра с утра, с вашего позволения, я прибуду с помощником и более тщательно обследую вашу… А зачем она вам, собственно, нужна? Вы не алхимик, насколько я знаю. Что вы здесь изобретаете? — острый взгляд сквозь оптику впился в лицо герцога Эррола.

— До завтра, уважаемый, — ответили ему, как отрезали.

Матильда, кутаясь в большой пуховый платок, спешила на свидание. И ничего, что это свидание с Теодором она назначила сама себе. Девушка не обещала ему прийти сегодня, и вряд ли он ждет… вот и будет милому сюрприз! Шла, поглядывая на звездное небо, выискивая на черном полотне ту самую, ей подаренную! Да-да, ей вчера подарили звезду! Самую настоящую! Указав перстом на яркое небесное тело через маленькое оконце на сеновале. Сушило — так назвал любимый второй ярус над денниками с душистым сеном для лошадей, помогая Тильде подняться по лестнице, придерживая ее исключительно двумя руками под зад. Вспомнив, что эти руки вчера вытворяли с ее телом, горничная судорожно вздохнула. Искусный любовник! Ни разу не повторился за полночи. У красавицы фантазии бы не хватило на такие позитуры, в какие он ее скручивал! Но это было незабываемо!

Предвкушая ночь не менее восхитительную, чем вчера, Грой вошла через маленькую боковую дверцу в конюшню.

— Тео, — тихо позвала она мужчину. Одна из лошадок встрепенулась, напугав нежданную гостью. Пройдя к маленькому огороженному закутку, где обитал конюх, и, обнаружив пустую лежанку, растерялась. Улыбнулась, увидев приставленную лестницу наверх, на сеновал. Ласточкой вспорхнула по перекладинам, отметив про себя, что вчерашний подъем дался куда сложнее, и… Из сена торчали четыре ноги!

Матильда застыла, словно эти две пары конечностей были отгадкой к чему-то великому и требовали непременного созерцания. А для того чтобы убедиться, что не мерещится, она даже хотела пересчитать пальцы на этих самых четырех ногах…

Но нет, хладнокровие при подобном стечении обстоятельств не ее конек! И вообще, раз изменник Теодор и (подняла глаза выше), молоденькая помощница кухарки, кривоногая Бинди, решили провести эту ночь вместе, то уже ничего не изменишь. А вот отомстить — это, пожалуйста!

Недолго думая, злая личная горничная леди Юлии схватила в охапку одежду бессовестной парочки и, скинув ее вниз, осторожно спустилась сама. Затем бросила это барахло в еще не чищеное стойло какому-то жеребцу под ноги. Конь тихо заржал, словно понял, что это исключительно для его удобства, и, переступая ногами по нарядному платью Бинди и штанам Теодора, кивнул, благодаря Матильду.

Девушка уже собралась уходить и даже приблизилась к дверям, ведущим из конюшни, но, как бы ни было противно и неприятно, уходить не хотелось. Минуту назад еще верила, что этот красивый мерзавец был предназначен только для нее, а что в результате? Четыре ноги, и две из них точно не принадлежат ей, Тильде! Ей, звездочке! Ей, пышечке! Как он вчера «пел»! Желание сделать еще какую-нибудь гадость возникло непреодолимо, аж до скрежета зубов, до зуда в ладошках. А если зудит, то зачем себе отказывать?

Подойдя к большому ящику, в котором хранился овес вперемешку с половой[1], Грой решительно зачерпнула целое ведро. Однако в голову оскорбленной служанке пришла еще одна гениальная мысль, и она, удалив треть зерна, долила туда воды, перемешала и вот теперь, с довольной усмешкой, направилась мстить.

Ничего не подозревающие Теодор и Бинди почивали, предаваясь заслуженному, по их мнению, отдыху, но Матильда так не считала. То, что опять пришлось преодолевать шаткую лестницу, да еще и с ношей, ее нисколько не напугало. Достигнув верха, размахнулась и… вытряхнула содержимое ведра на любовников, надеясь, что не промазала.

— А! Что это?! — заверещала подскочившая от испуга соперница, чья прическа в этот момент напоминала воронье гнездо, сдобренное стекающей с него кормовой массой.

— Что за… — ветвисто и громко выругался Теодор, одновременно подскочивший со своего места, но, увидев Грой, запустил в мстительницу ругательство, от которого даже эта клещеногая повариха, заткнувшись, икнула.

Подобного горничная не ожидала. Она, конечно, не надеялась на слова благодарности, но чтобы ее и непечатным, особой редкости словом!?