Маленькая хозяйка замка Шгрив

С самого утра у Матильды все валилось из рук, то петли во время вязки слетали, то чашка выпала из рук и разбилась. Ко всему противные шпильки куда-то запропастились, и находиться категорически не желали. А все из-за него, из-за растреклятого конюха, посмевшего засесть в девичьем сердечке! И как издевка над страдающей девичьей душой — противная Бинди с покрасневшими глазами, гремевшая остервенело железной посудой на кухне, вместо того чтобы забиться где-нибудь в уголке и сидеть тише мыши, пока Грой ждала завтрак для господ. Чем уж там у них с Теодором закончилась ночь, Тильде было совершенно не интересно. Вот ни капельки! Надо спросить у прачек, те всё всегда про всех знают. Как сороки новость разносят по двору. Порой непосредственный виновник происшествия еще сам не осознал, что же произошло, а сосед ему уже кричал: «Как же, как же, слышал, слышал!» А тут целый скандал на конюшне! Чем запить, залить, заесть, чтобы не думать, не вспоминать, не терзаться? Как забыть этого поганца?

Поздним вечером девушка, уставшая после дневных забот и хлопот, направлялась к себе. Прихватив большую чашку чая, она намеревалась в тишине своей маленькой комнатки помечтать, лежа в постели за чтением романа, что взяла у леди Юлии. О прекрасных и храбрых незнакомцах — рыцарях и кавалерах, полных любви и верности к своим дамам, потому как о «знакомцах» мечтать не хотелось. Нет в них ни верности, ни порядочности…

— Эй, красавица, подожди! — неожиданно сзади раздался голос Томаса, а Тиль, которую и бешеная собака в подворотне не напугает, на этот раз вздрогнула и расплескала кипяток.

— Чего орешь, дурень, напугал, — не останавливаясь, процедила горничная, с горечью замечая, как темное сырое пятно растекается по подолу юбки.

Том с шальной улыбкой на лице вприпрыжку нагнал девушку и пристроился рядом.

— Слышала, конюх ногу сломал?

Матильда, пораженная известием, резко остановилась, вызвав в кружке с жидкостью опасную волну.

— Сильно сломал?

— Да не, перелом лодыжки, — почему-то разочарованно протянул помощник лекаря.

— Жалко, я открытый никогда не видел… Мне практика нужна, а никто не ломался, как следует!

— А когда сломал? — медленно продолжила путь служанка, догадываясь, каким будет ответ. Как-то не рассчитывала она, что будут жертвы, когда роняла лестницу…

— Ночью приковылял, — рассмеялся мальчишка, — злой и весь в овсе! Мастер Свонсон его спрашивает: «Где ж вы, милейший, умудрились так?», а тот молчит и только пыхтит да зубами скрипит. Я чего к тебе бежал-то, он меня просил передать, чтоб зашла к нему сегодня вечером, — и хитро подмигнул, отчего Грой едва снова не выронила чашку.

— С каких это пор вы, Томас Хейли, занялись сводничеством?

— Так если не передам, по шее надаёт! Видела, какой у него кулак?!

— Испугался? — ехидно подначила гонца.

— Вот ещё, — вскинулся тот, — ему всю неделю на костылях передвигаться, пусть попробует догнать! — и, приободренный своими же словами, выпалил, схватив девушку за руку, — пойдем, погуляем?

Теперь уже смеялась Тильда.

— А давай я тебя сразу поцелую, и ты отстанешь от меня?

— Ты знаешь цену, милашка. Целуй, — расплылся в улыбке этот нахаленок и потянулся к ней за «альтернативой»…

— Так что передать Тео? — крикнул вслед горничной получивший свою награду Том.

— Чтобы учился летать! — и уже тише, — такому кобелю это в жизни пригодится.

Как говорила покойная маменька, «никогда не понять того, кто думает двумя головами», словно знала, предчувствовала, что на пути любимой дочери встретится подобное любвеобильное существо.

Какой-то скрип вначале не привлек внимания Матильды, увлеченной чтением амурного романа, а спустя минуту Тиль поняла, что звук издает реальность. А еще он не смолкает, наоборот, усиливается.

«Шкряб-шкряб! Шкряб!» — раздалось в окно, и девушка испуганно подскочила, выронив из рук книгу и едва не опрокинув свечу, стоящую на табурете у кровати… Тиль интуитивно затушила фитиль и, прихватив кочергу, прокралась к источнику непонятного звука…

Второй этаж — весьма неудачное место для грабителей, но этот факт не стал помехой для раскорячившегося на лестнице Теодора. Он, без шапки, вцепившись рукой в широкую верхнюю перекладину лестницы, пытался подтянуться повыше, умудряясь при этом пальцами другой конечности шкрябать по оконному стеклу. Как уж ему удалось на одной здоровой ноге проделать весь этот подъем, было загадкой. Снизу хромого затейника страховал Томас, решивший помочь своему непутевому другу. А чуть в отдалении группка стражников с факелами вовсю потешались над незадачливым любовничком. Боги, стыд-то какой!

Мысли, одна другой коварнее, пронеслись в голове у Грой. От «оттолкнуть всю эту конструкцию» до «ударить кочергой по голове Тео» или «вылить на него ведро ледяной воды»… А вот чтобы впустить мужчину… Нет! А тот все долбился и долбился!