Маленькая кондитерская в Танглвуде

Она потянулась, насколько могла, вытирая желтой тряпкой паутину, когда дверь резко распахнулась, колокольчик бешено зазвенел, и порыв ветра пронесся по кондитерской, заставив ее подпрыгнуть.

Стиви вскрикнула от неожиданности и упала со стула. Падая, она хваталась за все, что попадалось под руку. Скатерть не смогла удержать ее падение, и предметы на столе посыпались на нее, отскакивая от ее головы, как невероятно твердые градины.

– Ой! – Стиви потерла макушку в том месте, куда упала сахарница, и села.

– Доверься своему внутреннему голосу, Стиви Тейлор. Мы проделали весь этот путь, и вот как ты нас встречаешь.

– Мама? – Стиви выглянула из-за стола. – Ферн?

– Он не такой большой, как я думала, – фыркнула Хейзел, оглядываясь вокруг и встряхивая зонтик, отчего капли воды разлетелись по комнате.

Стиви вздрогнула, когда дети Ферн подбежали к прилавку, оставляя за собой грязные лужицы. Все четверо были вымочены, как и ранее чистый пол. В довершение ко всему струйка воды пробралась по кафелю и с удовольствием растворила упавшие сахарные кубики в липкую кашу.

Стиви поднялась на ноги и разгладила фартук.

– Работы полно, не так ли? – добавила ее мать. – Вот. – Она протянула зонтик Стиви. – Ну? Не стой здесь – я готова убить за чашку чая и кусочек торта.

Ферн еще не успела ничего сказать, а Стиви уже заметила небольшое недовольство на лице сестры.

– Это падение по карьерной лестнице, тебе не кажется? – усмехнулась Ферн.

Стиви посмотрела на нее.

– Нет, не кажется. Это мое место. Мое. Я работаю на себя и ни перед кем не отчитываюсь. Как это можно считать падением?

– Это вряд ли Мишлен, и, учитывая, как много ты раньше говорила об этих глупых маленьких звездочках, я думала, что они жизненно важны.

– Они важны, но не в кондитерской, – прорычала Стиви, и хотя втайне она хотела бы получить одну звезду, она была достаточно реалистична, чтобы понимать, что этого никогда не произойдет.

– Ну? Где мой чай? – потребовала Хейзел, снимая пальто и вешая его на спинку стула, а затем садясь за стол. – И почему ты назвала это место «Кондитерской Пегги»?

Ее мать преувеличенно хмурилась и постукивала пальцами по подбородку. Стиви знала, что будет дальше.

– Полагаю, это потому, что ты купила его на ее деньги, – добавила Хейзел.

Да, Стиви была права. Ее мать никогда не собиралась оставлять произошедшее без внимания, не так ли? И ее сестра тоже.

– На наши деньги, – добавила Ферн.

– Отстань, – пробормотала Стиви, открывая краник горячей воды «Берты» и наполняя чайник.

– О-о-о, задела за живое, – подпевала Хейзел, когда Стиви поставила чайник, кувшин молока, чашку и блюдце перед матерью. – Что плохого в чайном пакетике и кружке?

– Если ты хочешь чай в кружке, я подам его в кружке, – предложила Стиви, представляя, как выливает содержимое чайника на голову матери. – Что бы ты хотела, Ферн?

– Кофе, без молока, без сахара, без пенки, без ничего.

– Черный подойдет?

Ферн нахмурилась.

– Джейд и Мейси будут колу.

– Извините, я ее не продаю.

Сестра бросила на нее недоверчивый взгляд.

– Апельсиновый сок? Лимонад?

– У меня есть молоко, апельсиновый сок, яблочный сок, ананасовый сок, малиновый компот, или я могу приготовить смузи… – Стиви замолчала, когда Ферн вздрогнула.

– Они ничего не будут пить из этого мусора.

– Ну, тогда им придется обойтись без этого? – сказала Стиви, начиная терять остатки терпения. Если ее семья приехала сюда с единственной целью – усыпить ее бдительность, то они могут смело отправляться обратно в Лондон.

– Что вы вообще здесь делаете? – спросила она. – Вы должны были позвонить и предупредить меня о своем приезде. Вы выбрали не лучший день для визита.

– День? Мы остаемся на три, – сказала ее мать, шумно прихлебывая чай.

«Три?!» – подумала Стиви и глубоко вздохнула. По крайней мере, ей нужно было работать, и поэтому время, которое она могла провести с ними, было ограничено. Большую его часть им придется развлекаться самим, так что можно надеяться, ей не придется часто видеться с ними. Это было ужасно – чувствовать себя так по отношению к своей плоти и крови, но она просто не могла ничего с собой поделать.

– Где вы остановились? – спросила она, надеясь, что это не слишком близко.

Даже когда Хейзел открыла рот, чтобы сказать: «Здесь, конечно», Стиви догадалась по выражению лица матери и приготовилась к тому, что, как она знала, должно произойти. Ее сердце со скоростью света устремилось в пятки, и рассудок быстро последовал за ним.

– У меня нет комнат, – начала она, лихорадочно соображая, как бы оправдаться.

– Глупости! – Ее мать ухмыльнулась. – Ты сказала, что у тебя две спальни. Мы с Ферн можем делить одну, а дети – другую.

«Отлично, – подумала Стиви, – где они предлагают спать мне?» Они явно не знали, и им было все равно, и она обнаружила, что предвкушает три ночи на диване с таким же энтузиазмом, с каким утка предвкушает, как замерзнет ее пруд. Кстати, об утках: дождь все еще шел, и мысль о том, что ей придется провести остаток дня взаперти с семьей, пугала до чертиков.

– Что это за фигня? – вдруг закричала Ферн.