Маленькая победоносная война

— Да, Мэри-Лу Дэвидсон, твоя мать согласилась. И даже не спорила. Может быть, с возрастом она тоже начала кое-что понимать в жизни? Теперь слушай дальше. Деньгами фонда ты сможешь распоряжаться после совершеннолетия. До того момента к ним никто не прикоснется. А на текущие расходы я перевел кое-что на твой счет. — Лу протестующе округлила рот, но старик проворно щелкнул ее ногтем по лбу. — Не такие уж это большие деньги. Я разделил мои личные средства между тобой, Лизой и Линдой. Недвижимость и финансы всех компаний получит Генри Пятый. Вряд ли он сможет восстановить влияние Морганов, но хотя бы будет занят делом. Ему суждено прожить такую же скучную и монотонную жизнь, как мне. Но что поделаешь, не все способны блистать, как вы, Вандербилты.

Лу закатила глаза. Судя по всему Александр собирался вспомнить ее прадеда Реджинальда, пропившего за двадцать лет двадцать миллионов долларов.

— Дед, я всегда подозревала, что ты ему завидовал.

— Завидовал, чего уж там, — похоже, сегодня был день признаний. — Не алкоголизму, конечно, и не больной печени. Но Реджинальд был по-своему мудр, раз в таком молодом возрасте сообразил, что можно чувствовать себя несчастным и с миллиардом долларов, но быть счастливым с каким-нибудь жалким десятком миллионов.

Лу тихо прыснула в ладошку. Глория была права, утверждая, что у Александра на девятом десятке внезапно пробудилось чувство юмора. Просто раньше девушка не умела различать, когда он говорит серьезно, а когда шутит. Сейчас старик снова демонстрировал свой фирменный оскал. Лу всегда становилось не по себе от вида этих неестественно белых зубов в провале между пергаментными губами. Жаль, что она так поздно поняла, что это улыбка не аллигатора, а старого пса, готового до последнего дыхания защищать всех, кого он любит.

— Себе я оставил вот это, — сухие пальцы извлекли из кармана домашней куртки старые часы, на цепочке которых покачивалась сильно истертая золотая монета. — Как думаешь, Перевозчику (90) хватит двадцатки, торговаться не будет?

Лу ласково погладила крылья с детства знакомого Двойного Орла (91). Александр особенно гордился тем, что эта монета отчеканена в год его рождения, а Глория язвительно замечала, что самые важные решения он принимает, подкинув эту монету в воздух. Если бы только можно было забросить золото подальше в Стикс, и удержать деда на этом берегу… Лу снова опустила голову на колени Александра.

Когда дыхание старика стало ровнее, а его рука, отяжелев, соскользнула с ее волос, Лу поднялась со скамеечки и тихо подошла к двери.

— Джеймс, — позвала она, — дедушка спит. Я уезжаю.

Хотелось поплакать еще, вот только глаза шофера хоть и с сочувствием, но внимательно следили за ней в зеркало заднего вида.

— Домой, мисс Лу?

Почему-то она была уверена, что Джаред сейчас не дома.

— Нет, отвезите меня на Лонг-Бич.

* * *

Зря она надеялась, что в сгустившейся темноте ее не заметят. Белый атлас жакета отражал и оранжевые сполохи горящего на берегу костра и свет неоновой вывески над баром. Кто-то из койотов тихо присвистнул. Лу кивнула Элаю, и он тут же ткнул свистуна кулаком под ребра.

— Отца ищешь?

Она покачала головой и пошла в сторону костра. Там вовсю гремела музыка, маячили тени, танцевали девушки. Одна из теней отделилась от остальных и двинулась ей навстречу. Мужчина шел не медленно, но и не торопился. Судя по слегка приподнятым плечам, его руки покоились в карманах джинсов. Лу замерла и стала ждать. Джаред остановился в двух шагах от нее:

— Как ты?

— Не знаю.

Еще не живая, но уже и не мертвая. И очень продрогшая, насквозь окоченевшая от душевной боли. Лу сделала быстрый шаг вперед и, запнувшись, почти упала в руки Джареда. Наверное, ему трудно было держать их в карманах, судя по тому с каким облегчением он обхватил ее и притянул ближе к себе.

— Да ты на ногах не стоишь, — пробормотал он, — пойдем, присядем.

Шезлонги с газона уже убрали. Джаред постелил на недавно подстриженную траву куртку и бережно усадил Лу. Сначала она сидела у него на руках тихо, как испуганный кролик. Джаред подышал на ее холодные, как ледышки, ладони и сунул их себе под рубашку. Немного осмелев, она обняла его крепче и прижалась виском к груди ниже ключиц. Где-то в глубине гулко билось его сердце. Большая теплая ладонь придерживала ее спину между лопаток, вторая покоилась на плече, от этих ладоней по всему телу распространялось тепло. Постепенно озноб прошел и мышцы расслабились. Лу уже не казалась такой каменной, и Джаред обнял ее покрепче. Теперь девушке казалось, что две большие горячие змеи ползут по ее телу. Они стискивали ее, сжимали, и вот уже воздуха в груди стало не хватать. Она судорожно вздохнула, потом еще и еще раз, и в изумлении почувствовала, что ее лицо стало горячим и мокрым. Ничего сказать не получилось — всхлипы душили рвущиеся из горла слова.

Внезапно ее приподняли и усадили на что-то теплое.

— Так лучше?

Лу опустила глаза и сообразила, что сидит у Джареда на коленях.