Маленькие женщины

Хорошо что мистер Баэр заранее заключил жену в свои крепкие объятия, ибо она едва не упала; впрочем, почти сразу взяла себя в руки и, сев рядом с любимым мужем, выслушала все, что он имел ей сказать. От судовладельцев в Гамбурге поступили новости, основанные на словах уцелевших моряков, и Франц немедленно переслал их дяде телеграммой. Одна шлюпка уцелела вместе со всеми, кто в ней находился, – оставалась надежда, что спасутся и другие, хотя две все-таки пошли ко дну. Эти бессвязные вести доставил быстроходный пароход, в любой момент могли поступить новые; добрый Франц не стал, впрочем, уточнять, что, по словам моряков, капитанская шлюпка затонула сразу после падения мачты (дело в том, что ее отхода не было видно за дымом, а потом буря расшвыряла всех остальных). Грустные новости стремительно долетели до Пламфилда, и он погрузился в глубокую скорбь по жизнерадостному Командору, который никогда больше не войдет в любимый дом со своей веселой песней. Миссис Джо отказывалась верить, упорно твердя, что Эмиль переживет любой шторм и еще вернется, живой и здоровый. Хорошо, что она цеплялась за эту надежду, ибо гибель родного сына тяжело подействовала на мистера Баэра – ведь сыновья сестры действительно были ему родными, он никак не отличал их от собственных. У миссис Юноны появилась возможность выполнить свое рождественское обещание, и она так и поступила: говорила об Эмиле в бодром тоне, даже когда надежда совсем истаивала и на сердце у нее делалось тяжело. Если что и могло хоть частично утишить скорбь Баэров по утрате одного из мальчиков, так это приязнь и сострадание остальных. Франц одно за другим слал им телеграфные сообщения, Нат писал из Лейпцига письма, полные любви, а Том донимал судовых агентов, требуя новостей. Даже занятой Джек прислал необычайно теплое письмо; Долли с Джорджем часто приезжали в гости, привозили самые красивые цветы и самые изысканные конфеты, чтобы подбодрить миссис Баэр и подсластить горе Джози, а добряк Нед приехал из самого Чикаго, чтобы пожать им руки и произнести (в глазах у него стояли слезы):

– Уж так я хотел поскорее что-то узнать о нашем дружище, что не смог усидеть дома.

– Это очень приятно, я вижу, что научила мальчиков братской любви, даже если не научила больше ничему, и они до конца жизни будут переживать друг за друга, – заметила миссис Джо, когда Нед уехал.

Роб писал бессчетные ответы на письма сочувствия – из них стало ясно, как у Баэров много друзей; неумеренных похвал в адрес Эмиля хватило бы и на героя, и на святого – будь они правдой; старшие сносили беду терпеливо, ибо в суровой школе жизни им успели преподать урок покорности, а вот молодежь бунтовала: некоторые, вопреки всему, не теряли надежды, другие с первой же минуты впали в отчаяние, а малышка Джози, кузина Эмиля и подруга его детских игр, сокрушалась так, что утешить ее не мог никто. Нан тщетно поила ее успокоительным, ободряющие слова Дейзи улетали с ветром, а уловки Бесс, направленные на то, чтобы приободрить кузину, ни к чему не приводили. У Джози осталось единственное занятие – рыдать в материнских объятиях и говорить о кораблекрушении, мысль о котором не покидала ее даже во сне; миссис Мег совсем уж было растревожилась за состояние дочери, но тут мисс Камерон прислала Джози очень доброжелательную записку, в которой призывала бестрепетно усвоить первый урок подлинной трагедии и уподобиться жертвенным героиням, роли которых она так любила играть. Это несколько успокоило девочку, и она предприняла соответствующую попытку, в чем ей немало поспособствовали Тедди и Окту: Тедди очень расстроился, когда погас привычный бодрый фонарик милого светлячка, и стал ежедневно вывозить кузину на длинные прогулки, впрягая в тележку вороную кобылку, а та постоянно потряхивала серебряными колокольчиками, и они звенели так весело, что Джози невольно прислушивалась. Тед возил ее по заснеженным дорогам со скоростью, от которой кровь у нее в жилах пускалась в пляску, и возвращал домой окрепшей и утешенной светом солнца, свежим воздухом и приятной компанией – против трех этих целительных снадобий не устоит ни один юный страдалец.

Поскольку Эмиль, живой и здоровый, помогал выхаживать капитана Харди на борту чужого судна, все эти терзания вроде как пропали втуне; однако это не так, потому что множество сердец потянулись друг к другу под воздействием общего горя, научились терпению, состраданию, сожалению об ошибках, которые тяжким грузом ложатся на совесть, когда тот, кого ты обидел, уходит, – все эти важнейшие уроки еще пригодятся в самый горький час. Много недель в Пламфилде царило безмолвие, а на сосредоточенных лицах обитателей холма отражалась та же печаль, что и на лицах обитателей долины. С Парнаса доносилась священная музыка – дабы утешить всех, кто ее услышит; маленький домик засыпали подарками для юной плакальщицы, и флаг Эмиля висел, приспущенный, на крыше, где он перед самым отъездом сидел с миссис Джо.