Маленькие женщины

В десять она торжественно облачилась в платье и шляпу, а затем в ожидании момента, когда надо будет выйти из дома, сидела неподвижно, глядя на свои чистые перчатки и застегнутые на пряжки туфли и становясь бледнее и серьезнее при мысли, что ее судьба решится совсем скоро. Подобно всем молодым людям, она была уверена, что вся ее жизнь может быть устроена для нее одним человеческим существом, совершенно забывая, как чудесно Провидение воспитывает нас разочарованием, удивляет неожиданным успехом и превращает то, что казалось нам испытанием, в истинное благо.

– Я пойду одна: так мы с мисс Камерон будем чувствовать себя свободнее. О Бесс, молись, чтобы она смогла верно оценить мои способности! От этого зависит очень многое! Дядя, не смейтесь! Это очень важный момент в моей жизни. Мисс Камерон знает и скажет вам об этом. Поцелуйте меня, тетя Эми, вместо мамы. Если вы скажете, что я выгляжу хорошо, я буду вполне удовлетворена. До свидания. – Джози взмахнула рукой, стараясь скопировать жест своего идеала, и удалилась; выглядела она при этом очень хорошенькой, но чувства испытывала как в настоящей трагедии.

Уверенная на этот раз в том, что ее примут, она смело позвонила в дверь, за которую не могли попасть столь многие, и, когда ее провели в гостиную, в ожидании хозяйки с удовольствием принялась разглядывать висевшие на стенах портреты великих актеров. Она читала о большинстве из них и знала об их неудачах и триумфах так хорошо, что скоро забыла, где находится, и попыталась изобразить миссис Сиддонс[222] в роли леди Макбет: глядя вверх на гравюру и держа свой букетик как свечу в сцене хождения во сне, скорбно сдвинула хорошенькие юные бровки и вполголоса произносила монолог преследуемой видениями королевы. Она была так увлечена, что мисс Камерон, оставаясь незамеченной, наблюдала за ней несколько минут, а затем напугала ее, внезапно войдя с теми же словами на устах и выражением лица, которые сделали эту сцену одной из лучших в ее репертуаре.

– Мне не сыграть так, как вы; но я буду продолжать пробовать, если только вы скажете, что со временем у меня получится, – воскликнула Джози; напряженный интерес к происходящему заставил ее забыть о необходимости поздороваться.

– Покажи мне, что ты умеешь, – ответила актриса, сразу приступая к делу, так как хорошо понимала, что никакая обычная светская беседа не удовлетворит эту пылкую маленькую особу.

– Позвольте мне сначала вручить вам вот это. Я подумала, что вам больше понравятся полевые цветы, чем оранжерейные; мне очень захотелось принести их вам, так как у меня не было другого способа поблагодарить вас за вашу огромную доброту ко мне, – сказала Джози, предлагая свой букетик с простой теплотой, производившей очень приятное впечатление.

– Я, действительно, больше всего люблю полевые цветы, и в моей комнате много букетиков, которые какая-то добрая фея вешает на моей калитке. И, честное слово, я думаю, что нашла эту фею… этот букетик так похож на предыдущие, – тут же добавила она, переведя взгляд с цветов, которые держала в руке, на те, что стояли рядом в вазочке и явно были подобраны с тем же вкусом.

Румянец и улыбка Джози выдали ее еще прежде, чем она сказала, взглянув на актрису с выражением девичьего обожания и смирения:

– Я не могла не приносить их. Я так восхищаюсь вами! Я знаю, это было дерзостью, но если уж я не могла прийти сама, мне было приятно хотя бы думать, что мои букетики доставляют вам удовольствие.

Что-то в самой девочке и в ее маленьком приношении тронуло женщину, и, притянув Джози к себе, она сказала, ничем не напоминая в эту минуту актрисы – ни выражением лица, ни голосом:

– Они в самом деле доставили мне удовольствие, дорогая, и ты сама тоже. Я устала от похвал; а любовь очень приятна, когда она такая простая и искренняя.

Джози вспомнила, как слышала, наряду со множеством других историй, что мисс Камерон когда-то давно потеряла любимого человека и с тех пор жила только ради искусства. И теперь Джози почувствовала, что это, возможно, правда, и сострадание к женщине, ведущей прекрасную, одинокую жизнь, красноречиво отразилось вместе с благодарностью на ее лице. Затем, словно не желая погружаться в воспоминания, ее новая подруга сказала повелительным тоном, который казался естественным для нее:

– Покажи мне, на что ты способна. Джульетта, разумеется. Все начинают с этого. Бедняжка, как ее уродуют отвратительной игрой!