Маленькие женщины

– Вот заговорили о писателях, и я вспомнила, что раньше моим желанием было стать второй Джордж Элиот[270] и заставить трепетать весь мир! Это, должно быть, совершенно великолепно – знать, что обладаешь такой мощью таланта, и слышать, как люди признают, что у тебя «мужской интеллект»! Большинство романов, написанных женщинами, мне не нравятся, но ее произведения, на мой взгляд, превосходны; вы так не считаете, миссис Баэр? – спросила девушка с высоким лбом и оторванной тесьмой на юбке.

– Согласна с твоей оценкой. Но все же ее романы не вызывают во мне того глубокого отклика, какой вызывают книги юной Шарлотты Бронте[271]. Ум в них присутствует, но душа, похоже, не вложена. Меня восхищает Джордж Элиот, но я ее не люблю, а история ее жизни кажется мне гораздо более печальной, чем история жизни мисс Бронте, так как, несмотря на талант, любовь и славу, она лишена света, без которого ни одна душа не будет по-настоящему великой, хорошей или счастливой[272].

– Да, мэм, я знаю, но все же ее творчество так романтично, ново и необычно, что ее можно назвать великой хотя бы в этом одном отношении. Ее нервы и несварение, пожалуй, разрушают иллюзию, но я в восторге от всех английских знаменитостей и очень надеюсь когда-нибудь отправиться в Лондон, чтобы увидеть тех, кого удастся.

– Ты обнаружишь, что лучшие из них заняты именно той работой, которую я рекомендую тебе; а если ты хочешь увидеть великих женщин, то могу обрадовать тебя: миссис Лоренс собирается сегодня привести одну из них сюда. Леди Аберкромби завтракает на Парнасе, а после осмотра нашего колледжа нанесет нам визит. Она очень хотела увидеть нашу школу шитья, так как интересуется такого рода учебными классами и организует их в Англии.

– Ну и ну! А я была уверена, что лорды и леди никогда ничем подобным не занимаются, только разъезжают повсюду в экипажах, запряженных шестерней, посещают балы и представляются к королевскому двору в треуголках или со шлейфами и в перьях, – воскликнула простодушная молодая особа с пустошей штата Мэн, куда иногда случайно попадал номер иллюстрированной газеты.

– Не все. Лорд Аберкромби приехал сюда, чтобы изучить нашу американскую пенитенциарную[273] систему, а его жена интересуется учебными заведениями. Оба аристократы, но в то же время самые простые и самые разумные люди из всех, кого я встречала до сих пор. Ни он, ни она не молоды, не красивы, одеты очень просто, так что не ожидайте никакого великолепия. Мистер Лоренс рассказал мне вчера вечером о своем знакомом, который, столкнувшись с лордом в передней Парнаса, из-за грубого пальто и красного лица англичанина принял его за кучера и сказал: «Эй, друг, что тебе тут нужно?» Лорд Аберкромби мягко представился и сказал, что приглашен на обед. Американец был весьма смущен и сказал потом: «Почему он не носит свои ордена и регалии? Тогда хоть можно было бы догадаться, что перед тобой лорд».

Девочки снова засмеялись, и общее движение в комнате указало на то, что каждая попыталась немного улучшить свой внешний вид перед прибытием титулованной гостьи. Даже миссис Джо поправила воротничок, а миссис Мег проверила, не съехал ли на сторону ее чепец, в то время как Бесс расправляла кудри, а Джози откровенно разглядывала себя в зеркале – все они были женщинами, несмотря на всю философию и филантропию.

– Мы должны будем встать, когда она войдет? – спросила одна девушка, на которую произвело большое впечатление сообщение о том, что ей предстоит познакомиться с представительницей британской аристократии.

– Это было бы лишь проявлением вежливости.

– Мы пожмем ей руку?

– Нет, я представлю вас всех вместе, и ваших приятных лиц и улыбок будет достаточно для первого знакомства.

– Жаль, что на мне не мое лучшее платье. Миссис Баэр следовало бы предупредить нас, – прошептала Салли.

– Вот моя родня удивится, когда я расскажу им, что нас навещала настоящая английская леди! – сказала другая.

– Можно подумать, Милли, что ты никогда прежде не видела ни одной настоящей леди. Не все мы здесь только что из прерий, – добавила величественная девица, предки которой прибыли в Америку на «Мейфлауэре»[274] и которая чувствовала себя ровней всем коронованным особам Европы.

– Тсс, она идет! Ну и ну, что за чепец! – воскликнула веселая девушка громким шепотом, и все скромно опустили глаза на свои занятые шитьем руки, когда дверь открылась, чтобы впустить миссис Лоренс и ее спутницу.