Маленькие женщины, или Детство четырех сестер

В этот день она не чувствовала даже охоты принарядиться, надеть свою голубую бархатку и причесаться к лицу.

— Не стоит, — проворчала она, захлопнув ящик комода. — Ведь меня никто не увидит, кроме этих противных козявок. Я вечно буду биться, как рыба об лед, и желать того, что мне недоступно; на мою долю выпадут только какие-нибудь крохи удовольствия. Пройдут года, и я состареюсь, сделаюсь безобразной и угрюмой; а все от того, что я бедна и не могу веселиться и рядиться, как другие девушки моих лет. Это ужасно!

Мегги сошла вниз, негодуя на несправедливость судьбы, и была не совсем приятной собеседницей своих сестер за завтраком. Впрочем, все они были как-то не в духе и казались раздражительнее обыкновенного.

У Бетси болела голова, и она лежала на диване, забавляясь с кошкой и тремя котятами; Эмми была мрачна, потому что не приготовила своих уроков и не могла найти своих калош. Джо неоднократно принималась насвистывать, чтобы как-нибудь нарушить несносную тишину. Служанка Анна была в брюзгливом настроении, потому что не успела выспаться, а миссис Марч спешила окончить письмо, которое надо было поскорее отправить.

— Я не видывала такой несносной семьи, как наша, — вскричала Джо, которой удалось уже в то утро пролить чернила, порвать снурки своих ботинок и сесть на свою шляпку.

— И самая несносная в этой семье — ты сама, — отозвалась Эмми, смывая слезами неверно подведенную сумму под задачей, которую она писала на доске.

— Бетси, если ты не запрешь в чулан твоих противных кошек, то я их утоплю, — с сердцем вскричала Мегги, стараясь стряхнуть котят, которые карабкались к ней на спину.

Джо хохотала; Мегги бранилась; Бетси старалась умилостивить ее, а Эмми чуть не плакала от того, что никак не могла припомнить, сколько раз девять содержится в двенадцати.

— Дети, дети, потише! Я должна послать это письмо с утренней почтой, а вы так шумите, что я не могу его кончить, — вскричала миссис Марч, зачеркивая уже третью фразу в своем письме.

В комнате на минуту воцарилась тишина, прерванная появлением Анны, которая, впорхнув в комнату, поставила на стол две горячие булки. По заведенному обычаю булки эти каждое утро являлись на столе, и девочки называли их «муфтами», потому что в холодные утра они согревали ими руки. Анна никогда не забывала приготовлять горячие булки к завтраку, как бы ни была занята и в каком бы дурном расположении духа ни находилась. Она знала, что ее бедным девочкам предстоит дальнее путешествие по холоду и что до трех часов у них ни крохи не будет во рту.

— Прощай, Бетси; нянчься со своими котятами и постарайся, чтоб у тебя прошла головная боль. Прощай, мама; мы вели себя за завтраком по-свински, но за то возвратимся сущими ангелами, — сказала Джо.

Мегги и Джо ушли, сознаваясь в душе, что странники пускаются в путь не совсем так, как бы следовало. Они несколько раз оборачивались, потому что мать их, по обыкновению, стояла у окна и делала им прощальные знаки рукой.

Ее материнская улыбка, казалось, придавала им силы на весь день, и, как бы ни было дурно их настроение, эта улыбка производила на них такое же отрадное впечатление, как теплый луч солнца.

— Мы заслуживаем, чтоб мама погрозила нам кулаком, вместо того чтоб посылать нам поцелуи. Таких мерзких девчонок, как мы, вряд ли и сыщешь, — сказала Джо, мучившаяся угрызениями совести и бодро шагавшая по грязи, не обращая внимания на резкий ветер, дувший ей в лицо.

— Пожалуйста, не употребляй таких грубых выражений, — воркнула Мегги, кутая лицо свое в густой вуаль.

— Я люблю слова выразительные, — отвечала Джо, придерживая свою шляпу, которая чуть не сорвалась у нее с головы.

— Называй себя, как хочешь, но что до меня, то я не позволю, чтоб меня обзывали бранными словами.

— Ты испорченная девочка; ты все мечтаешь о богатстве. Ты оттого и не в духе сегодня, что тебе хотелось бы лениться, а не работать. Вот подожди: я когда-нибудь разбогатею, тогда у тебя все будет: и кареты, и мороженое, и ботинки на высоких каблуках, и букеты, и рыжие кавалеры, с которыми ты тогда всласть натанцуешься.

— Ну, можно ли городить такой вздор? — вскричала Мегги, однако засмеялась и мало-помалу развеселилась.

— Благодари судьбу, что она наградила тебя болтушкой-сестрой. Что если бы и я повесила нос, как ты? Что из этого вышло бы хорошего? Полно же хмуриться; давай лучше смеяться, — и в виде ободрения Джо ударила сестру по плечу. Но вскоре девушки простились и разошлись в разные стороны. Каждая несла свою горячую булку и каждая давала себе слово не падать духом, несмотря на дурную погоду, на утомительный труд и на неудовлетворенные желания молодости.