Маленький друг

Эди быстро юркнула обратно в спальню. “Стервятник, – подумала она. – С радостью бы его пристрелила”. Рожа довольная. Эллисон все что-то говорила.

– Слушай, я кладу трубку, – быстро сказала она. – Тут в дверь стучат, а я не одета.

– Она говорит, что ей надо на вокзал, встретить невесту, – отчетливо произнесла Эллисон.

Эди не хотелось признавать, что у нее какая-то беда со слухом, и к тому же она привыкла в разговорах пропускать мимо ушей всякую галиматью, поэтому она сделала глубокий вдох (заныли ребра) и сказала:

– Передай Либ, пусть приляжет. Если хочет, я потом к ней зайду, измерю ей давление и дам успокоительное, когда…

Тюк, тюк, тюк, тюк!

– Когда этого выпровожу, – сказала она, попрощалась и повесила трубку.

Эди набросила шаль на плечи, надела тапки и вышла в коридор. В витражном дверном стекле маячил мистер Дайал, который, раскрыв рот, из кожи вон лез, чтоб изобразить, как он рад, и потрясал чем-то, обернутым в желтый целлофан, похоже, корзинкой фруктов. Когда он увидел, что Эди в халате, то состроил унылую виноватую гримаску (вскинул брови перевернутой буквой V), виртуозно оттопырив губу, указал ей на корзинку, зашевелил губами: Извиняюсь за беспокойство! Маленький подарочек! Я его тут оставлю…

Поколебавшись, Эди крикнула – куда более приветливым голосом:

– Погодите минутку! Я мигом!

Едва она отвернулась, как ее улыбка увяла, но она все равно побежала к себе в комнату, прикрыла дверь и вытащила из гардероба домашнее платье.

Так, застегнуть молнию на спине, шлеп-шлеп – нарумянить щеки, пройтись пуховкой по носу. Морщась от боли в поднятой руке, Эди причесалась и, оглядев себя напоследок в зеркале, пошла открывать дверь.

– Подумать только, – сухо сказала она, когда мистер Дайал вручил ей корзинку.

– Надеюсь, я вам не помешал. – Мистер Дайал умильно повернулся к ней другим глазом. – Дороти в бакалее повстречала Сьюзи Картретт, и та рассказала ей про аварию… Я который год твержу, – он многозначительно стиснул ей предплечье, – что на этом перекрестке нужен светофор. Который год! Я звонил в больницу, но мне сказали, что вас туда, слава богу, не привозили.

Он прижал руку к груди и с благодарностью возвел глаза к Небесам.

– Ой, право же, – растаяла Эди. – Спасибо.

– Слушайте, это же самый опасный перекресток во всем округе! И я вам скажу, чем все кончится. Ужасно так говорить, но Окружной совет и пальцем не пошевелит, пока там кто-нибудь не погибнет.

Эди с удивлением отметила, что манеры мистера Дайала ее уже не так раздражают – вел он себя очень достойно и, кстати, был убежден, что в аварии нет никакой ее вины. Поэтому, когда он указал на новый “кадиллак”, припаркованный у дороги (“Простая вежливость. думаю, дай, одолжу ее вам на пару деньков, вам ведь надо на чем-то ездить.”), эта хитрая уловка разозлила ее не так сильно, как могла бы всего несколько минут назад, и Эди послушно пошла с ним к машине, пока он расписывал все ее преимущества: кожаные сиденья, встроенная магнитола, руль с гидроусилителем. (“Эта красотка у нас всего второй день, но я, как ее увидел, сразу подумал: а вот это идеальная машина для мисс Эдит!”) Странно, но наблюдать за тем, как он демонстрирует работу стеклоподъемников и всего прочего, было даже приятно, особенно если вспомнить наглецов, которые не далее чем сегодня утверждали, что Эди якобы и за руль не стоит садиться.