Маленький друг

Снизу взвился полузадушенный вой – булькающий, всхлипывающий. Помертвев от ужаса, Гарриет встала на четвереньки и проползла немного вперед. Когда она заглянула в дыру, голова у нее закружилась, но она не могла отвести взгляда. Сквозь прохудившуюся крышу в бак лился яркий свет, внутри все стало буйного изумрудного цвета, цвета трясин и джунглей, цвета заброшенных городов Маугли. Травянисто-зеленая ряска пошла трещинами, будто дрейфующая льдина, на матовой поверхности воды вздулись черные вены.

Буль! Из воды выпрыгнул Дэнни Рэтлифф, лицо у него побелело, он задыхался, волосы темными полосами прилипли ко лбу. Он вскидывал руки, пытаясь дотянуться, ухватиться за лестницу, но Гарриет, заморгав, увидела, что не было больше никакой лестницы. Она сломалась футах в пяти над водой, и теперь он никак не мог до нее допрыгнуть.

Гарриет с ужасом глядела, как он исчезает под водой – последней скрылась хватавшаяся за воздух рука с обломанными ногтями. Потом он высунул голову, но не полностью – веки у него вздрагивали, с губ срывался жуткий хлюпающий хрип.

Он видел ее наверху, он пытался что-то сказать. Он барахтался и трепыхался в воде, будто бескрылая птица, и, глядя, как он там изо всех сил бьется, Гарриет почувствовала что-то, чего не могла выразить словами. Вместо слов изо рта у него вырывалось неразборчивое бормотание, он размахивал руками и наконец скрылся под водой и исчез, так что сверху виднелись только волосы, похожие на пучок водорослей, да белые пузырьки, которые клубились на илистой воде.

Тишина, булькают пузырьки. Но вот он снова выпрыгнул из воды – лицо как будто бы оплавилось, вместо рта – черная дыра. Он хватался за обломки досок, но они не выдерживали его веса, и, когда он снова ушел под воду, в самую последнюю секунду их взгляды встретились. Он глядел на нее широко раскрытыми глазами, беспомощно, укоризненно – то были глаза скатившейся с гильотины головы, которую палач показывает толпе. Он шевелил губами, он пытался что-то сказать, вымолвить какое-то неразборчивое, клокочущее, хриплое слово, которое исчезло под водой вместе с ним.

От сильного ветра задрожали листья на деревьях, руки у Гарриет покрылись гусиной кожей, и моментально, одним мигом, небо потемнело и стало асфальтово-серым. Ливень накатил стремительным порывом, капли воды с грохотом раскатились по крыше, будто кто-то просыпал на нее гальку.

Дождь был теплый, проливной, как будто тропический, такие ливни в сезон ураганов приносило с океанского побережья. Он загрохотал по сломанной крыше, но даже этот грохот не мог заглушить бульканье и всплески, доносившиеся снизу. Капли дождя крохотными серебристыми рыбками скакали по поверхности воды.

Гарриет скрутило в приступе кашля. Она нахлебалась воды, и казалось, что пропиталась ее мерзким вкусом до самых костей. Теперь дождь хлестал в лицо, и Гарриет сплюнула воду на доски, перевернулась на спину, замотала головой: жуткие звуки, которые эхом метались по баку, сводили ее с ума – она вдруг подумала, что, наверное, эти звуки мало чем отличаются от тех, что издавал Робин, когда его душили. Раньше она верила, что все произошло быстро, чисто, никакого трепыханья, никакого мерзкого бульканья: просто кто-то хлопнул в ладоши – и все заволокло дымом. Она поразилась, до чего же это приятная мысль, до чего же прекрасно – исчезнуть с лица земли, исчезнуть прямо сейчас: пуфф, облачком дыма – мечта да и только. С лязганьем упадут наземь цепи.

От нагретой зеленой земли поднимался пар. Вдалеке, в зарослях сорняков сгорбился “Транс АМ”, застыл таинственно и зловеще, на крыше машины тонкой белой дымкой переливались капли дождя, казалось, будто там внутри уединилась парочка влюбленных. И через много лет Гарриет будет часто видеть эту картинку – затаившийся, непроницаемый, матовый автомобиль стоит где-то вдалеке, на прозрачных, безмолвных границах ее снов.

На часах было два пополудни, когда Гарриет, которая поначалу долго подслушивала под дверью черного хода (путь свободен!), наконец пробралась домой. За исключением миссис Годфри (которая, похоже, ее не узнала) и миссис Фонтейн, которая сидела у себя на веранде и очень странно на нее покосилась, (потому что Гарриет была вся полосатая из-за присохших нитей тины), она даже никого и не встретила. Осторожно поглядев в обе стороны, Гарриет прошмыгнула по коридору в ванную и заперлась там. Во рту у нее все пылало и горело от невыносимого, гнилостного привкуса. Она содрала с себя одежду (вонь была жуткая, когда Гарриет стаскивала через голову герлскаутскую футболку, ее чуть не вырвало), швырнула ее в ванну и пустила воду.