Маленький оборвыш

Это было далеко не утешительно. Я надеялся сделаться "лаятелем", и эта надежда заставила меня бросить отцовский дом и потом идти за Рипстоном и Моулди к Ковентгардену. А вот теперь оказывается, что двое мальчиков уже пробовали заниматься лаянием и бросили это дело, так как оно оказалось невыгодным.

- Чем же вы добываете себе хлеб? - спросил я у своих товарищей.

- Чем добываем? Разными разностями, - отвечал Моулди.

В это время мы все трое шли по тому узкому проходу, через который вошли вчера ночью.

- Мы глядим в оба и что попало, то и хватаем, - пояснил Рипстон.

- Значит, у вас ничего нет определенного?

- Э, нам нельзя быть разборчивыми! - сказал Моулди. Иной раз так хорошо, что сидим себе да поедаем жареную сйинину, а другой раз куска хлеба не достанем. Все дело счастья.

- И мы никогда не знаем, когда подвернется счастье, вот хоть, например, вчера вечером. Целый день мы не добыли ничего. Не завтракали, не ужинали, - не ели ни крошки. Нашли в сорной куче несколько кочерыжек капусты, вот тебе и вся еда! Моулди уж рукой махнул. Говорит: "Пойдем под "Арки" спать, что тут шляться!" А я говорю: "Попробуем еще немного; коли ничего не будет, пойдем". Только что я это сказал, вдруг, слышим, кто-то кричит: "Эй!" Видим, стоит какой-то джентльмен, хочет нанять карету. Моулди побежал, привел ему карету, джентльмен дал ему шесть пенсов да извозчик один пенс.

Вот мы и разбогатели: пять пенсов проели, а за два сходили в театр. Мы часто бываем в театре. А ты когда-нибудь видел представление, Смитфилд?

- Я видел только в балагане.

- О, это совсем не то! Мы ходим в настоящий театр, где дают славные пьесы: "Капитан-вампир", "Смерть разбойника", "Пират пустыни", "Окровавленный бандит"...

В это время мы вышли на набережную. Там было очень тихо, на часах только что пробило пять.

Моулди остановил нас.

- Слушай, - сказал он мне. - Прежде чем идти дальше, ты должен решить, пойдешь ты вниз к реке или в Ковентгарден со мной и Рипстоном?

- Да я бы лучше с вами пошел, если бы вы позволили.

- Чего тут позволять! Всякий может идти, куда хочет! Ты, главное, придумай, за какую работу ты возьмешься,

- Я не знаю никакой работы. Я совсем один, я не знаю, за что взяться, - отвечал я. - Я бы хотел идти с вами, чтобы вы меня научили!

- Да ты как хочешь? - спросил Рипстон. - Работать сам по себе или идти с нами в долю?

- Я бы лучше хотел идти к вам в долю, - с радостью ухватился я за это выгодное предложение.

- Ну, хорошо, так ты и во всем должен быть с нами в доле, - сказал Рипстон. - С нами и работать, и есть, и жить!

- Конечно.

- Значит, ты пойдешь с нами и будешь делать то же, что мы? - сказал Моулди.

- Все, что найдешь, все что получишь, все будешь отдавать нам, ничего не истратишь без нас?

- Никогда! Я знаю, что это нехорошо.

- И если тебя поймает полиция, ты не выдашь нас, чтобы самому вывернуться из беды?

- Ладно! Не выдам!

Я на все соглашался, хотя не вполне понимал, чего от меня требовали.

- Ты будешь нам верным товарищем, не струсишь, не изменишь?

- Никогда!

- Ну, так по рукам! Мы товарищи. Пойдем и примемся сейчас же за работу.

Судьба моя была решена. Целый день и целую ночь меня не было дома, теперь я и думать не смел о возвращении домой. Кроме того, жизнь, которую вели мои новые товарищи, казалась мне гораздо приятнее моей домашней жизни: их никто не бил, они делали, что хотели, ели иногда свинину, которой мне никогда не давала миссис Берк, и даже ходили в театр. Эти мысли занимали меня, пока мы дошли до Ковентгардена, Мы не вошли в крытую часть базара, а стали ходить по окраинам, где нагружались тележки и тачки. Мы долго ходили таким образом, и я уже хотел спросить, когда же начнется наша работа, как вдруг Рипстон отбежал от нас и кинулся к человеку, стоявшему с поднятым пальцем подле груды салата.

- Куда он пошел? - спросил я.

- На работу, - объяснил мне Моулди. - Ты видел этого человека, что стоял с поднятым пальцем? Это значит - ему нужен был мальчик. Eсли бы он поднял два пальца, - значит, работа для взрослого. Рипстонова работа даст нам кофе. Если мы с тобой что-нибудь добудем, мы купим булок, а то кофе без булки - плохой завтрак. Ты смотри в оба, Смитфилд!

Я смотрел во все стороны, но никто не поднимал пальца.

Минут через двадцать мы подошли к кофейной, недалеко от базара. Туда же пришел и Рипстон. Он заработал полтора пенса, и мы решили, не ожидая, пока добудем себе на хлеб, тотчас же напиться кофе. В кофейной нам дали по чашке слабого, но очень горячего кофе. Выпив его, мы почувствовали себя гораздо бодрее и пошли опять искать работы.

Наши поиски на этот раз оказались неудачными. Мы исходили овощной рынок вдоль и поперек, мы побывали во всех закоулках фруктового базара, но работы себе не нашли никакой. Я не унывал, видя, что Рипстон и Моулди спокойно и весело прохаживаются взад и вперед, нимало не огорчаясь нашим несчастием. Часов в десять утра мы оставили базар и пошли глухими улицами и задворками к Дрюри-Лейну.

- Ну, что, Смитфилд? - спросил у меня Моулди. - Нравится тебе быть с нами в доле?