Малгобекский бастион. Поворотный момент битвы за Кавказ. Сентябрь–октябрь 1942 г.

Участие местного ингушского населения, в первую очередь старейшин, в агитационно-пропагандистских кампаниях не ограничивалось только выступлениями на митингах. Их выступления с призывами встать как один на борьбу с агрессором регулярно публикуются в республиканских и центральных газетах, традиционно ставших «коллективным организатором».

При этом особенное впечатление производят обращения отцов и матерей, которые отправили на фронт сына или сыновей, как, например, Джамирза Энгиноев из Пседаха, который пишет: «Мой сын в Красной армии… Из далекого Ленинграда я получал его письма, в которых сын писал: «Отец, уже больше года я сражаюсь на фронте. Здесь, на далеком севере, я защищаю родную Чечено-Ингушетию, свое село Пседах. Прошу тебя, отец, работай в колхозе не покладая рук… Давай вместе – я на фронте, а ты в тылу – бить фашистских разбойников». В родном колхозе имени Карла Маркса я работаю в артели от зари до зари. Несмотря на преклонный возраст, я работаю на сенокосе. Сейчас мой сын лежит в Москве в госпитале. Я пишу ему письмо о том, как работает наш колхоз, как трудится его старый отец Джамирза Энгиноев, колхозник села Пседах» [161].

Такие письма и обращения с позиций сегодняшнего дня могут кому-то показаться в лучшем случае наивными, а то и продиктованными тоталитарной идеологической машиной пропагандистскими штампами. Отчасти это, возможно, и соответствует истине. Но нельзя забывать об атмосфере того времени, в которое жили, трудились и воевали авторы таких писем, выступлений, обращений – будь то партийные и советские функционеры среднего и низшего звена, бойцы и командиры на передовой или глубокие старики – часто едва умевшие читать печатные слова, а то и вовсе безграмотные – в тылу. Народ, не просто не избалованный разнообразием источников информации, а живший в условиях жесткой и бдительно охраняемой монополии государственно-партийного аппарата на распространение этой информации, черпающий сведения о происходящем в стране и мире из скупых сводок Совинформбюро или газетного официоза, в лучшем случае – рассказов приехавших в отпуск по ранению фронтовиков, уже в первые месяцы войны сформировал свое отношение к ней и к своему месту в ней. Благо вся могучая информационно-пропагандистская машина была поставлена на службу одной цели – максимально возможной мобилизации всех сил на дело достижения победы в войне.

Надо отдать должное сталинской пропагандистской машине – отточенная на протяжении предыдущих двух десятилетий на борьбе с внутренними врагами, недавними соратниками вождя, портреты которых еще вчера несли на демонстрациях рядом с изображениями Сталина, а назавтра по циркуляру, спущенному сверху после очередного «разоблачения» и расправы над ними, вырезались или заклеивались в школьных учебниках, против внешнего врага она оказалась тем более эффективной. Действительно, населению, привыкшему, что вчерашние кумиры, старые большевики, соратники Ленина, сплошь и рядом становятся «врагами народа», «троцкистско-бухаринскими шпионами», «подлыми наймитами империалистических разведок», не составляло никакого труда воспринять такие повороты на 180 градусов, как прекращение антифашистской пропаганды после подписания пактов о ненападении и о дружбе и границах с гитлеровским рейхом в августе – сентябре 1939 г. или, наоборот, возобновление такой пропаганды с утроенным исступлением и страстностью после вероломного нападения Гитлера на СССР. Как известно, особенность тоталитарного сознания как раз и заключается в способности быстро свалить в глазах общественного мнения прежнего кумира, а былого врага превратить в друга, без труда навязав это представление подконтрольному населению.

Таким образом, в условиях реальной угрозы стране, которую создало гитлеровское нашествие, пропагандистская машина по промыванию мозгов, сконструированная Сталиным прежде всего для внутреннего пользования и успешно опробованная именно на этой стезе, стала важнейшим элементом в организации всенародной, поистине тотальной войны против внешнего врага, подобно змеиному яду, который способен как убивать, так и врачевать. В силу всего вышеперечисленного представляется вполне правдоподобной искренность пафоса выступлений и речей, публикуемых нескончаемым потоком в советской печати военного времени – как местной, так и центральной.

Активно включались простые труженики и в дело сбора средств для постройки образцов техники и вооружения для действующей армии. Так, в конце 1942 г. развернулась кампания по сбору средств на постройку бронепоезда «Асланбек Шерипов». Инициатива, как всегда объявляемая «народной», в условиях тоталитарного государства вполне могла быть (или даже, весьма вероятно, была) спущенной сверху. Но показательно, что население отозвалось на нее с большой готовностью. Это с удовлетворением отмечает и республиканский официоз – «Грозненский рабочий», который регулярно публикует отчеты о сборе средств с указанием имен, места жительства и должностей жертвователей.