Малорусскій вопросъ и автономія Малороссіи (старая орфография)

Лтъ около 30 тому назадъ я довольно долго проживалъ въ Львов, работая въ тамошнихъ архивахъ и библіотекахъ. Приноситъ мн однажды самоваръ дворникъ, переминается съ ноги на ногу, очевидно желая меня о чемъ то спросить и наконецъ спрашиваетъ по польски — «Вы русскій?» Да. «Я тоже русскій (въ русской Галиціи населсніе не знаетъ названія Украина, украинецъ, а называетъ себя русскими, вру свою, русской»[1]. Отчего же ты говоришь со мной но польски, если ты русскій? ужо забылъ русскій языкъ». Помолчавъ немного Русскій, забывшій свой родной языкъ, вдругъ огорашиваетъ меня неожиданной фразой: «Вотъ хорошо бы было, еслибы была война». Зачмъ теб война?

«Да многихъ бы поубивали, меньше было бы народа, стало бы легче жить. А еще лучше было бы, еслибы насъ взяла Россія». Отчего? «Да, говорятъ, въ Россіи много хлба».

Вотъ къ чему сводится вопросъ о самоопредленіи народностей въ темной масс — къ вопросу о хлб.

Но наши мстные патріоты въ сущности говорятъ то же — ихъ задача конечно шире— они мечтаютъ при автономіи удовлетворить но только матеріальныя, но и духовныя потребности народа, но, обращаясь къ народу, они стараются его убдить, что только при автономіи народъ получитъ достаточное количество земли.[2]

Скажутъ: автономія но ость отдленіе, это только самоопредленіе отдльной области въ ея внутреннихъ длахъ. Самоуправленіе вызываетъ къ жизни мстныя силы, работающія за совсть, за идею, на благо народа, въ то время, какъ чиновники, изъ коихъ многіе могутъ быть людьми пришлыми, не связанными кровной связью съ населеніемъ, не знакомые съ его бытомъ, относятся къ своимъ обязанностямъ формально, безъ увлеченія, ихъ интересуетъ но чужое благо, а собственные оклады.

Совершенно съ этимъ согласенъ. Но вдь федерація и автономія понятія разныя. Наши сторонники федераціи понимаютъ ее какъ соединеніе отдльныхъ областей, имющихъ каждая право законодательное — федерацію отдльныхъ государствъ, скажемъ прямо.

Представимъ себ Русь, русское государство, огромной республикой, объединяющей республики большаго и меньшаго размра — Малорусскую, Блорусскую, Литовскую, Грузинскую, Армянскую, Татарскую, Латышскую, Туркменскую. Киргизскую, пожалуй еще Мордовскую, Чувашскую, Самодскую и т. д. (не знаю, какъ будетъ съ нмцами и евреями — первые имютъ земли въ разныхъ мстахъ, вторые безземельны и вкраплены въ мстахъ стараго правожительства крупными общинами — занимая кое-гд — Бердичевъ, Шиловъ и т. д. — почти сплошь отдльные города, составляя въ другихъ напр., въ Одесс, третью часть, чуть ли не половину всего городского населенія).

Каковы будутъ государственныя отношенія такихъ мелкихъ республикъ ко всему государству? Будетъ ли у пасъ единство дйствій при такихъ многочисленныхъ федеративныхъ частяхъ? А вдь государство можетъ быть сильнымъ только при такомъ единств, а единство такое возможно лишь при національномъ сознаніи.

Лозунгъ правового государства — обезпеченіе каждому защиты его интересовъ, посколько эти интересы но идутъ въ разрзъ съ интересами всхъ, общая круговая порука — части слабыя, малосильныя, бдныя, получаютъ имъ недостающее отъ частей сильныхъ, богатыхъ, поступающихся своимъ излишкомъ въ пользу малоимущихъ, неспособныхъ малопроизводительнымъ по мстнымъ условіямъ трудомъ обезпечить свое благосостояніе.

Лозунгъ мстныхъ патріотовъ-націоналистовъ (лучше сказать племенниковъ, такъ какъ понятіе націи гораздо шире понятія племени): каждый, народъ, племя, иметъ право на самостоятельное развитіе своихъ отличительныхъ чертъ. А отличительными чертами считаются — религія, бытъ, языкъ. Но разв правовое государство но обезпечиваетъ отдльнымъ народамъ развитіе ихъ особенностей?

Въ отношеніи Малороссіи къ общерусскому государству вопросъ о религіи конечно отпадаетъ — вс втви русскаго народа исповдуютъ одну религію.

Вс народы, входящіе въ составъ Русскаго государства, имютъ особенности въ своемъ бытовомъ уклад, нкоторые и мстные законы (даже Малороссія иметъ таковые, что касается права семейнаго), и государство ихъ признаетъ, посколько они не противорчатъ общегосударственнымъ интересамъ.

Нсколько сложне вопросъ о язык. Въ немъ то до сихъ поръ и былъ «der Hund begraben».

Малороссы уже полвка жалуются на притсненія правительства въ отношеніи малорусскаго языка. Жупелъ сепаратизма заставлялъ старый режимъ относиться подозрительно къ мстному языку — книга на язык малорусскомъ или не разршалась къ печатанію, или подвергалась особой, квалифицированной, цензур. Спектакли и концерты на язык малорусскомъ подвергались запрету, или разршались съ особыми ограниченіями. Особому преслдованію подвергалось преподаваніе на малорусскомъ язык— это считалось уже прямо политическимъ преступленіемъ. И этотъ вопросъ теперь отпадаетъ самъ собою. Никто теперь не станетъ запрещать говорить, писать и преподавать на мстныхъ языкахъ.

Однако ярые націоналисты хотятъ большого — они мечтаютъ въ автономной Украин сдлать языкъ малорусскій государственнымъ языкомъ. Вотъ въ этомъ то вопрос я съ ними и расхожусь радикально.