Малуша. Пламя северных вод

Святослав привез барана – для жертвы Перуну в благодарность за возвращение на землю дедов. Двое более молодых жрецов уложили барана на спину, держа за передние и задние ноги, а Святослав сделал разрез между грудью и брюхом. Закатав рукав, просунул руку внутрь и остановил сердце, сжав его в ладони. Мгновенно баран оказался мертв, но на землю не пролилось ни капли лишней крови – боги того не любят. Поначалу Святослава не учили служить богам: эта часть была князьями-варягами оставлена киевской знати. Но еще в тринадцать лет он убедился, как важно князю уметь читать малейшие знаки высшей воли, и самые мудрые старцы земли Полянской были призваны для его обучения.

Отроки Перыни отделили голову барана, ловко и быстро сняли шкуру, растянули ее меж двух кольев возле идола, внутренности барана переложили в медный котел и унесли промыть. Убедившись, что у барана имеется сердце – если бы его вовсе не было, это означало бы, что боги предвещают страшные беды, – печень вынули отдельно и положили на жертвенник, покрытый белым полотном[5]. На белой рубахе Святослава загорелось несколько ярко-красных пятен.

Ведогость и Святослав склонились над печенью. Важнейшие из приближенных князя, главы старших родов плотно стеснились поодаль, чтобы не помешать им, но и не упустить знаки воли богов.

– Взгляни на головку печени, княже. – Ведогость указал на выпуклость на краю правой доли. – Видишь? Она двойная, и между частями ее щель. Это значит, что нашей земле грозит раздор и по завершении его все здесь станет вовсе не так, как было.

– Раздор уже случился, – напомнил Святослав. – Посадник убит, и все не может оставаться по-прежнему. Я знаю, что будут перемены.

– Боги предупреждают нас: всеми силами следует хранить мир.

– Для сохранения мира нужно, чтобы того желали все.

– Земля словенская желает мира.

– Я тоже желаю мира с землей моих дедов. Но для этого каждый должен не посягать на чужие права.

Князь и жрец, молодой воин и седой мудрец пристально смотрели друг на друга над черной свежей печенью на камне. Каждый считал, что именно он представляет исконное право власти, а другой посягает на него. Каждый по-своему был прав, и лишь помощь богов могла позволить им пройти по лезвию ножа, не скатившись в кровавый раздор.

– Сплошал ты, дренг! – тем временем тайком подтолкнул плечом Велебрана Лют Свенельдич. – Надо было тому угрызку печень вынуть да по ней посмотреть. А то по барану они вон не договорятся никак!

– Охота была с кольчугой возиться, – шепнул в ответ Велебран, пока князь и жрец рассматривали баранью печень. – И живой-то поди вылези…

– Да уж я бы его вытряхнул как-нибудь! По частям.

– Можно еще по мозгу! – вставил слышавший их Градимир. – Его из шлема, эта, легче достать.

– По мозгу его сам Велес не погадал бы! – возразил Вальга.

– Это еще почему?

– Не догадываешься? Для этого в шлеме должен быть мозг!

– А не одна думательная кость! – хором сказали сразу двое.

– Заткнитесь вы! – шикнул на них Игмор. – Тут князь с богами говорит, а вы разжужжались, как девки!

Лют сердито хмыкнул, но замолчал. Он все не мог пережить разочарование в том, что возможность отомстить за зятя у него отняли. Требовать выкуп с брата и сына убитого убийцы было нужным, но далеко не таким славным делом.

Отроки принесли промытые и залитые водой внутренности барана. Печень уложили в тот же котел, подожгли заранее приготовленные дрова и повесили вариться, без соли и приправ, как готовят трапезу богам и дедам. Жрецам и князю подали омыть руки, потом кияне открыли принесенный бочонок пива: первый ковш князь вылил на жертвенник, второй пустил по кругу.

Оставив вариться назначенные богам части, все сошли с Волховой могилы и направились в обчины. Здесь уже были готовы на столах хлеб, сало, печеная рыба, пиво и вареный мед, чтобы скрасить беседу в ожидании, пока поджарятся предназначенные для людей части жертвенной туши.

Святослав сел во главу стола, так что чур-дед высился прямо у него за спиной и, казалось, взирал с изумлением, не понимая, как незнакомый гость очутился на таком почетном месте. По левую руку от молодого князя расположились Ведогость и два других жреца, по правую – Асмунд, Тормар, Велебран, Лют, Игмор и прочие русы по старшинству. Уже в этом наглядно сказывалось, чем княжение отличается от рода: старшинство положения в нем не зависит от возраста. Тем, кто всю жизнь прожил по родовым законам, трудно было это принять. Словене находились под властью князей-пришельцев уже полтораста лет, но Святослава здесь видели редко и не привыкли, что стол в обчине возглавляет молодой мужчина, иным годящийся во внуки и почти всем – в сыновья.

Улеб и Бер сидели за словенским столом, после Призора, Богомысла, Стремислава и Храбровита. Они тоже были русью, но в этой обчине представляли землю словенскую, а не Киев.