Малуша. Пламя северных вод

– Вот что я вам скажу, мужи словенские! – Святослав положил кулаки на стол перед собой. Лицо его казалось замкнутым, но спокойным. – Не жить двум медведям в одной берлоге, а двумя князьям в отчине моей. Положим так: я дам вам другого посадника, вот, скажем, Градимира. – Он показал на русоволосого молодца лет тридцати, сидевшего среди его ближников. – Он роду не княжеского, но хорошего, дед его Олегу Вещему верно служил. А чтобы вам обиды не было, пусть он в жены возьмет правнучку госпожи Сванхейд, Малфриду. Так род наш у власти останется, ни ряд наш не будет нарушен, ни воля моя княжеская. С женой своей, Эльгой, мой отец за Олегом Вещим стол киевский получил, и приняли его кияне.

По ряду словен пробежал возбужденный ропот, но истинной причины этого волнения Святослав не знал. Десятки глаз обратились на Дедича, а тот выпрямился и подался вперед, в изумлении глядя на Святослава. Вот чего он никак не ждал – что князь попытается отнять деву, в которой и он, и многие другие уже видели его будущую жену.

– Вот так… дело! – вырвалось у Призора. Как стрый Дедича и нынешний глава его рода, он никак не мог спокойно отнестись к такому грабежу. – Ты, княже… у Свандры-то спросил, отдаст она внучку за твоего мужа или… за другого кого думала. Малфриду силком не выдашь. Она у нас птица не простая. Невестой Волха была, землю нашу от голода спасла, и дитя Волхово у нее…

– Какое Волхово дитя? – изумился Святослав, об этом ничего не знавший.

– Дитя Волха-Ящера она родила, божеское дитя, и в нем благословение земле на…

– Да какое к йотуну Ящера? – перебил его потрясенный Святослав. – Мое у нее дитя!

Наступила тишина – будто молния ударила через крышу прямо в стол и убила всех разом.

– Какое, извод возьми, твое? – Дедич встал, обернувшись к Святославу; от изумления и возмущения он забыл даже положенное князю почтение. – Тебя тут близко не было!

– Так ее к вам привезли-то когда? – Святослав тоже встал, удивленный тем, что приходится спорить за признание своего отцовства. – А до того она моей хотью была. Мать ее забрала от меня, чтобы с женой моей, княгиней… какого разлада не вышло. Сюда ее отправили, здесь она и дитя родила. Мое. Я вроде слышал про него, да так… болтали…

Слухи о беременности Малуши до него доходили еще в Киеве, через Эльгиных молодых служанок, из которых иные были очень дружны кое с кем из его гридей. Но у него уже росли двое сыновей от водимых жен, иметь детей от Малуши он вовсе не хотел, потому выбросил эти слухи из головы, даже не особенно им поверив. И вдруг получил такое подтверждение – от жрецов и старейшин, в обчине Перыни!

– Ты, княже, вроде зрелый муж, а несведущ, будто сам дитя, – сказал Храбровит, пока Дедич стоял, как расколотый молнией дуб, лихорадочно и бесплодно пытаясь сообразить, возможно ли такое. – Привезли-то ее сюда две весны назад! С Медвежьего дня ходила она девкой. Потом, после Бараньего Рога, понесла. И на первую пахоту родила. На днях вот только имя давали чаду. Мы все его видели. И мужи, и бабы наши. Новорожденное дитя. Не дыбун, не сидун, не ползун[6] – пеленошный совсем.

– Да Видятина боярыня его принимала в Будгоще, – напомнил Сдеслав. – На первую пахоту как есть. Дедич, Свандра, Видята и жена его послухами были. Мы все от них слышали.

Святослав в недоумении скользил взглядом по лицам словен, и все кивали, совершенно уверенные. Голова у князя пошла кругом. Он ничего не понимал. Как ни мало его занимали бабьи дела, он не мог не знать, что ребенка вынашивают девять месяцев, а не два года!

– Это что же… Малфа уже второго спроворила с тех пор… – пробормотал Вальга себе под нос.

Не один Святослав пришел в недоумение. Но для некоторых открытия оказались еще более болезненными, чем для него.

– Малфрида – мать Ящерова чада, – опомнившись немного, твердо сказал Призор. – За чужого человека мы ее не отпустим. В этом деле право наше…

Он взглянул на Дедича и осекся. Тот сел на свое место, но с совершенно потерянным лицом. И до Призора дошло, что он недавно услышал. Святослав сказал, что до приезда сюда Малфрида была его хотью? Но по воле своей матери Святослав ее отослал?

– Обождите, мужи почтенные! – Велебран стал и поднял руки, будто пытался развести дерущихся. – Вот вам и щель на той головке… у печени. Чтобы не было раздору, надо нам сейчас разойтись. Все равно путного не надумаем. Обсудим все меж собой… что к чему. На днях вновь сойдемся.

– А до тех пор сроки сочтем да разберем, где чьи чада, – ухмыльнулся Игмор.

Ведогость кивнул, соглашаясь, и все встали, чтобы проститься с чурами. Но судя по лицам, когда прощальная чаша обходила столы, в умах словен и руси царило равное смятение.

Чаша завершила круг, люди потянулись из обчины наружу, кланяясь очагу.

– А я вот сейчас вспомнил, – доносился из толпы гридей оживленный голос Вальги, – ведь мать Вёльсунга вынашивала его целых шесть лет, и он мог бы так и оставаться в ней, если бы она не велела его вынуть, разрезав ей чрево. Иначе он мог бы и десять лет там просидеть. Так, может, то дитя княжье тоже не хотело рождаться два года? А, батя? Может так быть?