Малые Боги. Истории о нежити

– Это я твой кошель спер, понял? Может, ты и меня в кутузку потащишь? Да я тебя сейчас на вилы и в смоляной котел!

Злыдень спрыгнул с кадки, ухватил преогромные вилы-тройчатки, замахнулся на Пахома. Тощей фигурки не было видно из-за рукояти, казалось, будто вилы сами нападают на мироеда.

– Беси! Беси!.. – Пахом Авдеич пятился, судорожно открещиваясь. Он бы и вовсе кинулся наутек, но выход из двора перегородили вилы-самоколы, так что оставалось искать спасения в пустом свином закуте.

– Беси на небеси, а меня не беси! – орал злыдень. – Я знаешь кто? Я страх преисподний! То-то! Я у Палея Иваныча в работниках служу, что он велит, все ему притаскиваю, а ты на моего хозяина хвост задирать вздумал?

На самом деле хвост был задран у одного злыдня, а Куваротов, даже будь у него хвост, вовсе его поджал бы.

Окончательно загнав кулака в свиной закут, злыдень малость угомонился.

Вилы бросил, сам вскочил на загородку, поглядел сверху вниз на трясущегося Пахома Авдеича.

– Ладно, на первый раз прощаю. Понял теперь, как против моего хозяина переть?

Куваротов тряс головой, не то соглашаясь, не то просто от страха.

– Боится – значит уважает, – постановил злыдень. – А что, Пахом, живешь ты богато?

Пахом продолжал трясти головой.

Злыдень сел на край загородки, свесил ноги вниз, пощелкал копытцами и задумчиво сказал как бы самому себе:

– Может, мне к тебе в работники переметнуться? Харч у тебя, всяко дело, получше. Опять же, ты не как Палей, молоко у тебя свое, крупа на кашу своя – значит, за каждой мелочью гонять не будешь…

– Что платы потребуешь? – спросил осмелевший Куваротов.

– Ничего. За харчи стараться буду, пока ты меня сам не прогонишь.

– Что значит: «притаскиваю, что он велит»? – подозрительно спросил Пахом Авдеич.

– То и значит, – честно ответствовал злыдень, – молока ему приволок, мальчишку кормить. Курицу жареную с барского стола. Овса семенного две рогожи… Овес, правда, получился с изъянцем, мыши его попортили. С кошельком тоже шкода вышла: бывший хозяин объявился…

– Как это – бывший?! – поднял голос Куваротов.

– А вот так. Хочешь, чтобы мои дела для тебя имели силу, – ты и прежние в силе оставь. Так что чужой кошелек верни, не хапай попусту.

Куваротов крякнул, но вытащил кошелек и во злобе кинул его в остатки свиного навоза, невыгребленные из закута.

– Подавись!

– Экая шкода получается, – притворно вздохнул злыдень, – знать, и тебе то же будет. Сказки-то слушал во младенчестве? Ну да теперь делать нечего. Палей, подбери кошелек да приглашай гостя в избу. Ты, Пахом Авдеич, расписку-то с собой взял?

– Какую? – немедленно проникся подозрительностью Куваротов.

– Палееву расписку. Что, мол, должен он тебе чего-то, чего не брал.

– Как это не брал? – возмутился Куваротов.

– Ну, может, чего и брал, но отдавать-то ты велел с лихвой.

– Это не твое дело!

– Как раз мое. Лихва – грех смертный и, значит, по моей части проходит. Но ты не тревожься, я тебя от этого греха ослобоню. Пошли в избу, да перо с чернилами захвати, у тебя в бричке есть, я знаю.

В избе Куваротов достал давнишнюю расписку Палея, перо и медную чернильницу, которые всегда носил с собой.

– Пиши, – продиктовал злыдень. – Я, такой-то, имярек, получил с такого-то долг сполна…

– Погодь, я же еще ничего не получил!

– А ты и не получишь. Ты, главное, пиши, а долг получать вовсе не обязательно.

– Да как же это – необязательно? – возопил Куваротов.

– Экой ты непонятливый, – снисходительно объяснил злыдень. – Я-то вижу, ты мне уже работенку придумал подходящую. Но для этого надо, чтобы прежний хозяин меня отпустил. Верно говорю, Палеюшка?

– Да я тебя не держу, – неуверенно произнес Палей.

– Вот видишь, без расписки не отпустит.

Пахом Авдеич вздохнул и заскрипел пером.

– …долг сполна, – диктовал злыдень, – и не имею к такому-то никаких претензий, ни денежных, ни вещественных, ни моральных.

– Что за претензии – маральные?

– Тебе этого не понять. Ты знай пиши. Написал? Вот и славно. Распишись и палец на всякий случай в чернила макни да оттисни. Теперь бумагу отдай, и я в твоем полном распоряжении. Как понадоблюсь, ты меня позови: «Злыдня!» – я и прибегу. Только не на людях, это дело интимное.

– Не учи! – оборвал Куваротов, сразу почувствовавший себя хозяином. – Поехали, дома дел много.

Дома Пахом Авдеич выгнал из избы жену и позвал:

– Злыдня, подь сюды!

Была в глубине души опаска, что злыдень обманет. В сказках так обычно и бывало, и на этот случай Куваротов заранее придумал, как пустит по миру разбойника Палея. Прежде всего попа пригласит или схимника построже, беса изгнать, а дальше – дело нехитрое. Однако обошлось без обмана: злыдень явился по первому зову.

– Ну-ка покажь свое умение! – приказал Куваротов для начала. – Говоришь, Палейке курицу с барского стола приносил? А мне принеси такое, что баре только в праздник едят!

– Ну, это, как говорится, службишка, такое я в две минуты спроворю.

Вернулся и впрямь через две минуты с большим сотейником на воздетых руках.

– Извольте кушать, Пахом Авдеич.

– Что это? – на всякий случай спросил Куваротов.