Малые Боги. Истории о нежити

Ни у кого из родичей Хлюпа матери не было; родятся хозяева рек и озер исключительно от сырости и подводного неустройства. Не имелось матери и у Хлюпа, так что олигарховы заклинания на него не действовали. А вот попасть под гарпун не хотелось. По счастью, катер уже достиг нужной точки. Хлюп одним рывком выдрал тряпку, и без того уже ничего не закрывавшую, и спешно бросился прочь от тонущего суденышка. Катер черпнул бортом раз и другой. Дверцы, рундучки – все было распахнуто, ничто, кроме обивки, не держало катер на плаву, и посему, набрав воды, катер быстро затонул. Падал он, конечно, не на дворец Каркадила, но очень от него близко.

– Полундра! – возопил бдительный Кривобок, и никто не мог бы сказать, чего больше в этом крике – ужаса или изумления.

Задней парой глаз Хлюп видел, как в проеме дворца появился Каркадил и, разинув зубастое хайло, уставился на сцену кораблекрушения.

Вода не любит резких движений, в ней все происходит плавно и торжественно. Должно быть, так затонувшая субмарина падает на дно Марианской впадины.

Океанологи говорят, что в Марианском разломе земная кора истончена до предела, и вряд ли на Земле бывали и впредь будут большие глубины. Почти то же самое говорят гидрологи о дне Рыдоложского озера. Невеликая глубина двадцать пять метров предельна для Рыдоложи, и если выпадет дождливый год, когда Горшок скрывается под волнами и узкая Рыдоложка не способна эвакуировать всю воду, то дно может не выдержать. На долгом Хлюповом веку такое было четыре раза. Нонешний год выдался дождливым, хотя никакой катастрофы не ожидалось. Горшок был затоплен, но верхушки камыша торчали над водой. Но уже вторые сутки, как перекрыта Рыдоложка, и воде стало некуда деваться. Неумный Каркадил, не осуществив никаких изысканий, нагромоздил в самых опасных местах кучу тяжелых валунов, среди которых и поселился. И наконец последняя соломинка – стальная, шестиместная – веско ударилась о многострадальное дно.

Хлюп видел, как страшно изогнулась ровная прежде поверхность. Тяжкий гул разнесся над озером. С этим ревом в стародавние времена выходил из подземных глубин преисподний зверь каркадил, искайяй, кого поглотити.

Черный провал исказил дно, оттуда пахнуло ледяным холодом подземных рек, а затем влага из переполненного озера, закручиваясь тугим водоворотом, устремилась в понору. Самозваного Каркадила, воспарившего над дворцом, чтобы вершить суд и расправу, закрутило, словно щепку в весеннем ручье, и ненасытная пасть поноры заглотила его, разом доказав, сколь ничтожен любой самозванец по сравнению с истиной силой.

Водный мотоцикл, захлебываясь треском мотора, кружил в водовороте, медленно сползая в воронку. Наездник, отшвырнув никчемное ружьишко, вцепился в руль, стараясь удержать машину на плаву и самому не грохнуться в круговерть, спасения откуда уже не будет.

Хлюп, упираясь и цепляясь всеми конечностями, что были у него, отползал по той части дна, что покуда сохраняла устойчивость. Неподалеку, по-червячьи извиваясь, полз Кривобок. Гаденыш, родившийся в Малашкинской купальне, прежде в озере не бывавший и не знавший о нем ничего, кроме страшных сказок, первым почуял опасность, а изощренный инстинкт подсказал, что лишь у самого дна, где течение не такое стремительное, можно удержаться и не быть снесенным в алчную пасть.

Вода в озере стремительно падала. Обсох на три четверти залитый пляж, остров Горшок показался из-под воды, словно и не тонул никогда. Рыдоложка остановилась, и плотина, выстроенная семейством Бобрыча, осталась среди безводия, как напоминание о недавнем потопе. Казалось, еще немного – и озеро будет выпито нацело, лишь черная понора, уводящая в глубины и пропасти земные, останется зиять посреди сухого места. В конце концов, есть же на Новгородчине в самых здешних местах озеро Сухое, что каждый год по осени проваливается под землю, оставляя после себя бездонную дыру, а весной вновь наполняется талыми водами.

Но на Рыдоложи все иначе. Каркадил явился, заглотил что сумел – и сгинул. Затонувший катер повалился набок, но остался на дне, указуя всем понимающим, где в древних преданиях кончается правда и начинается поэзия. Ведь и боярин Репнин не был проглочен заживо, хотя его шестивесельный ял поменее будет, чем шестиместный морской катер. А вот одинокого пловца, вздумавшего в недобрый час выплыть на середину озера, быстро затягивает в пучину, не позволив несчастному даже возопить перед смертью.

Современный аквацикл тоже оказался не по зубам подземному диву, и теневой олигаршик усидел на нем в ту пору, когда его крутило в водовороте. Теперь несостоявшийся владелец озера гнал аквацикл к пристани, мечтая поскорее навсегда уехать отсюда куда угодно: в глушь, в Саратов, на Бермуды, в Шотландию к озеру Лох-Несс – туда, где будет не так страшно, как посреди здешней идиллии.

Недра успокаивались. Смолк подземный гул, исчезло течение, остатки взбаламученного ила оседали на дно. Опасность миновала. Если бы Хлюп умел потеть, он бы с облегчением отер со лба выступивший пот. А так оставалось перевести дух и с облегчением взбулькнуть.