Малыш для Томы

Были и другие аргументы. Хорошо, ближайшую сессию Кристина сдаст, на пятый курс перейдёт. А потом? Родится ребёнок и про учёбу можно забыть. Придётся брать «академку», потом восстанавливаться (неизвестно ещё, когда!), доучиваться кое-как. Никакого диплома с отличием, аспирантуры, перспективной работы. На карьере можно смело ставить крест. Случай, описанный в фильме «Москва слезам не верит», настолько редкий, что про него даже кино сняли. Вряд ли у Кристины получится повторить этот подвиг.

Едем дальше. Удастся ли выйти замуж с таким «прицепом»?

– На меня погляди, дурочка! Много нашлось желающих? Очередь выстроилась чужого ребенка растить? Мужикам свои-то толком не нужны, а тут неизвестно от кого!

Придавленная обрушившейся на неё правдой жизни, Кристина не могла понять, как сама до всего этого не додумалась. Она и не помышляла возражать матери, а в итоге расплакалась от отчаяния, что ничего теперь не изменишь.

– Может, в роддоме оставить? – покосившись на свой живот, пробормотала Кристина.

– С ума сошла? А люди что скажут?

Что верно, то верно. Да и в будущем… Мало ли. К тому же мать предложила гораздо лучший вариант. Искусственные роды. Правда, их делают только по строгим показаниям. Ольга Борисовна долго звонила по многочисленным телефонным номерам, говорила с какими-то знакомыми, полузнакомыми, знакомыми знакомых…

В результате этих переговоров Кристине обещали выдать заключение от психиатра, в котором будет написано, что она склонна к депрессии и суициду на почве беременности. И единственный способ её уберечь – устранить причину.

– Дороговато, конечно, но что делать… Ни шубу, ни сапоги не вздумай теперь просить! – строго предупредила мать. Села рядом и погладила дочь по голове. Эта ласка означала, что буря миновала: решение найдено. Проблема почти устранена.

– Не волнуйся, считай, это обычная операция. Я где-то читала, организм воспринимает беременность как опухоль. Инородное тело. Вот у тебя его и вырежут. Если подумать, это куда лучше, чем аборт. Безопаснее для здоровья. А потом время придёт, замуж выйдешь, спокойно родишь.

… Кристина стояла в коридоре, смотрела в окно. Дождь кончился, и асфальт в скупом жёлтом свете фонарей блестел, как лакированный. Улица опустела: уже поздно, все попрятались в свои дома. «Интересно, чем занимается Сашка?» – вяло, как-то вполсилы подумала она. Наверное, зависает в ночном клубе. Скорее всего, с новой девчонкой. Мысль ужалила осой, но почти не причинила боли. В последнее время Сашкин образ сделался расплывчатым и ушёл в тень. Кристина не тосковала, а злилась, что чуть не сломала себе жизнь из-за этого козла.

– Аржанова? Ты что здесь? – раздалось над ухом.

Кристина вздрогнула и резко обернулась. Лилия Генриховна. Высокая, выше её самой, седая, подтянутая. Вся какая-то стерильная, как белый докторский халат. Глаза смотрят холодно и строго.

– Здравствуйте, Лилия Генриховна. Я просто подышать вышла: в палате очень душно. Сейчас пойду спать.

– Нужно выспаться. У тебя завтра тяжёлый день. – Голос врачихи звучал напряжённо и сердито.

– Да, конечно.

Кристина не знала, что ещё сказать. Она сразу поняла, что не нравится этой суровой женщине. Почему – непонятно. Вроде ничего плохого ей не сделала.

Лилия Генриховна не уходила, стояла возле Кристины. Как будто хотела что-то сказать, но не решалась. Она собралась было уйти первой, но докторша внезапно произнесла:

– Меня сегодня попросили подежурить, и, думаю, это к лучшему. Мы можем спокойно поговорить. Послушай, девочка, ты уверена, что хорошо всё обдумала?

Интонации теперь совсем другие. Мягкие, успокаивающие. Кристина ограничилась лёгким кивком.

– У тебя здоровый ребенок. Ты прекрасно переносишь беременность. Мы обе знаем: никаких суицидальных наклонностей у тебя нет. Конечно, ты боишься предстоящих родов, но в этом нет ничего необычного. Многие боятся. Справишься, и, я уверена, полюбишь свою девочку. Ты просто испугалась и не знаешь, что делать…

– Всё я отлично знаю, – огрызнулась Кристина. – Зачем вы мне это говорите?

Лилия Генриховна уставилась на неё. Вглядывалась долго, словно пыталась что-то рассмотреть, и, спустя некоторое время, сухо заметила:

– Возможно, ты права, мне не стоило этого говорить. И всё же подумай. Тебе ребёнок не нужен, так может, кому другому понадобится? Знаешь, сколько бездетных женщин, которые днём и ночью молятся о малыше? Роди да откажись!

– Ну, знаете ли… – Кристина от возмущения начала заикаться. – А людям я потом, по-вашему, что должна говорить? А так никто и не узнает! Мы с мамой всем сказали, что у меня обычная операция…

– Обычная операция! – громко перебила Лилия Генриховна. – Куда уж обычнее! Ты хоть подумала, что на сроке двадцать шесть недель это уже полностью сформированный человечек? В прошлом месяце к нам привезли женщину, она преждевременно родила на двадцать девятой, и девочку удалось выходить! Ты понимаешь? Твой ребенок…