Малыш для Томы

Лиза – это наша двухлетняя дочка. В сентябре мы отдали её детский сад. Процесс привыкания продолжается до сих пор. По-моему, дочь просто счастлива, когда у неё с вечера поднимается температура и начинают лить сопли: ведь это означает, что в садик ей завтра не надо. А болеет она с осени по кругу: то кашель, то насморк, то горло. Участковый педиатр меня успокаивает: адаптация, потерпите. Я терплю, но всякий раз, когда замечаю, что у Лизы снова горячий лоб или она часто сглатывает во сне, меня колотит и выворачивает наизнанку. В общем, детские болячки – это тема для отдельного разговора. Сейчас не об этом.

После нового года я устроилась в Лизин садик воспитательницей. У меня педагогическое образование, до декретного работала учительницей истории, но возвращаться в школу всё равно не собиралась. Так почему бы не пойти в воспитательницы?

– А ты, значит, сегодня во вторую смену, – констатировал муж.

Я промолчала.

– Даш, ты, может, не поняла… – Олег перевел дыхание и осторожно продолжил:

– Я хочу развода.

– Всё я поняла, Олежек. Давай ближе к делу. А то мне еще в соцзащиту перед работой надо заскочить.

– В соцзащиту, – эхом откликнулся Олег. – И ты что же… не против?

– Почему против? Очень даже за, – сухо ответила я.

Вы, наверное, подумали, что за чёрствая баба. У неё жизнь рушится, а она в соцзащиту собралась! Никакая я не каменная, просто за тот год, что у Олега роман с коллегой по работе Сонечкой, уже успела пройти все стадии, которые описаны в учебниках по психологии: отрицание, неверие, обида, гнев, самобичевание, разочарование. И истерики были с битьем посуды, и слёз три бочки выплакано. Тем более что Олег оказался из тех мужчин, которые предпочитают отрезать собаке хвост по кусочку.

То есть сначала блудный муж мне сам во всем признался. Потому что человек он, по его убеждению, честный и совестливый. Каялся, пару раз горестно всплакнул, в ногах валялся, клялся, что больше ни-ни…

Только я стала понемногу отходить от шока и кое-как сумела смириться и простить, как он опять пустился во все тяжкие. Но теперь версия была другая. Выяснилось, что во всем виновата жена. Потому что не понимаю, не поддерживаю, не даю развиваться, перестала быть интересной женщиной, говорю только о присыпках и подгузниках, обабилась и распустилась. С Сонечкой у него фейерверк, взрыв эмоций и сексуальные праздники.

А со мной, выходит, суровые военные будни.

Потом две эти стадии последовательно сменяли друг друга раза четыре: то Олег бил себя пяткой в грудь, называл чудовищем и утверждал, что я женщина его жизни, то шёл самозабвенно праздновать и запускать с Сонечкой фейерверки. В такой ситуации, сами понимаете, хочешь – не хочешь, а постепенно перестанешь остро реагировать. Инстинкт самосохранения срабатывает.

Другой вопрос, что о разводе Олег заговорил впервые. К слову сказать, сейчас он находился в стадии номер два: парил на крыльях Сонечкиной любви и на грешную землю залетал редко. Правда, в этот раз, неизвестно, из каких соображений, взялся соблюдать видимость приличий: ставит в известность о «командировках» и «совещаниях», по телефону разговаривает под аккомпанемент включенного душа и духами от него не пахнет. Пару раз Олег даже попытался исполнить супружеский долг. Только мне таких подвигов не надо, о чём я ему и сказала. Да он не особенно-то и настаивал.

Вы спросите: что же ты сама не подала на развод?! Можете закидать меня камнями, но всё же на что-то надеялась. Думала, вот-вот одумается, перебесится. Любили же мы друг друга когда-то! Неужели всё бесследно рассосалось?

К тому же Олег всегда был увлекающимся человеком. Например, три года назад он взял огромный кредит и вложил деньги в финансовое предприятие с названием из трёх букв. Пирамида быстренько схлопнулась, похоронив под собой мечты Олега о новой машине и недвижимости за рубежом. Чтобы вылезти из долгов, пришлось продать нашу с мамой двухкомнатную квартиру, где мы с мужем жили после маминой смерти, и переехать в «гостинку».

– Я пришёл за вещами и… Конечно, квартира останется вам с Лизой! – торжественно прибавил он.

Я едва сдержалась. Нет, каков наглец?! Видимо, Олег и сам понял, что сморозил глупость, потому что взгляд его сразу стал колючим, а рот сжался в узкую полоску. Он всегда злится, когда чувствует свою неправоту.

– Послушай, Даш, может, ты сама на развод подашь?

– А то муки совести спать не дадут? – поинтересовалась я.

– Что ты вечно начинаешь! – вспыхнул Олег и метнулся к шкафу. Распахнул створки, вытащил большой чемодан и принялся запихивать в него свои пожитки. – Я с тобой спокойно разговариваю, хочу сохранить дружеские отношения. Всё-таки у нас дочь!

– Кстати, о дочери. Ты планируешь её навещать?

– Разумеется! – возмущённо воскликнул Олег. – И алименты буду платить. Что ты из меня монстра-то делаешь?

– Вряд ли мы сохраним дружеские отношения, – запоздало отреагировала я. – Извини, но таких людей я себе в друзья не выбираю.