Мама!!!

– Так это в конце коридора. Точно по той лестнице понесут. Пойдемте вместе, успеем проскочить, – говорила мама Саши маме Шуры Ксенофонтова, у которой была страшная, черная, отвисшая, будто к ней по ночам прицепляли гирю, нижняя губа.

Саша ее давно не видела. Наверное, с тех пор как Шуриного младшего брата загрызла Лесси. Его тогда увезли в больницу, он еще живой был. А маму их Саша с тех пор не видела. Вон она какая стала! Шуре тоже страшно, он прижался к маме и боится оторвать от ее подола лицо. Мама у него в платье и коротком мужском полушубке – накинула наспех, когда выскакивала. Шуре хорошо, он к маме прижался, а Саша обнимает бочку.

Но вот мама вернулась.

– Айда! – бодро скомандовала она, подхватила бочку и пошла.

– А что случилось? Что там, мам? – Саша всё никак не могла отпустить бочку и держала ее впритык к маминой руке.

– Да ничего страшного… Драка там, татарва дерется, – слышно было, что мама врет. Да и какая татарва? Татар на Лесобазе было много, но у них в пансионате разве что Алсушка жила с Гулей и мамой. К ней ходили гости, но не похоже, чтобы они там постоянно пили и дрались. Алсушка с Гулей хоть и гуляли допоздна, но всегда были чистенькие и сытые, даже бананы ели – вряд ли это их мама дралась пьяная. Был еще какой-то дяденька на третьем или четвертом. Про него говорили, что он мулла. Он очень старый, белый-белый, какие уж драки? Однако каждый раз, когда в коридоре шумели пьяные, когда у них выключался свет, потому что кто-то разбил на этаже счетчик, мама говорила, что это татарва. И Саша всегда представляла, что буянить, счетчики бить и лампочки выкручивать к ним в пансионат приходят какие-то чужие татары.

– А где они дерутся?

Мама не ответила и только отдернула руку. Они поднимались быстро-быстро, чтобы не столкнуться с татарами. Ксенофонтовы шли впереди, бежали даже, им на второй. Они мигом свернули на свой этаж, не попрощавшись. Мама не могла больше спешить, бочка тяжелая, на втором они отдохнули. Останавливались на каждом этаже. За ними, на пролет ниже, шла всё время девочка. Наверное, уже в старших классах училась. Где эта девочка живет, Саша не знала, она вообще мало кого в пансионате узнавала. Тоже домой надо, а боится. Мама останавливалась передохнуть – и девочка стояла. Так они дошли до шестого и на площадке между шестым и седьмым встретили врачей. И как они смогли тихо спуститься? Три врача, милиционер. Вчетвером несли в одеяле тело. Мама схватила Сашину голову и резко развернула к себе.

– Не смотри!

Но Саша снова извернулась и снова посмотрела! Это сосед. Его она как раз узнала, он жил в последней комнате на их стороне. Сейчас он лежал, будто в гамаке, в коричневом одеяле с двумя голубыми полосками по краям.

– Дяденька перепил, он пьяный спит, – сказал милиционер и погладил Сашу по плечу. Да это тот же! Саша посмотрела на маму – узнает ли. Видно, что и мама узнала. И он их узнал.

– Господи, женщина, вы снова здесь?

Мама поставила бочку и молчала.

– Вы что здесь делаете, женщина?

– Так живу тут. Вот, за водой ходили… Воды нет.

Милиционер сказал что-то врачам. Один человек, который нес соседа сзади, сменил милиционера, они спускались дальше, а милиционер взял бочку.

– Восьмой, – сказала тихо мама, обняла Сашу за плечо и пошла следом.

Саша плакала.

– Да не плачь, говорю тебе – пьяный. В вытрезвитель повезли.

– А вы из милиции? – Саша знала, что он врет про пьяного. Сосед в костюме глаженом, глаз один полуоткрыт, сам серо-черный.

– Нет, не из милиции. Из прокуратуры.

Ну, понятно. Прокуратура только на убийства к ним приезжала. Саша совсем разревелась.

– Ну ты чего? – спросил милиционер, то есть прокурор.

– Я знаю, что прокуроры пьяниц не возят.

– Знаешь? Ну, раз знаешь… – он вздохнул и больше не оборачивался до самой двери. Мама только номер ему сказала.

Они остановились все у комнаты.

– Ну, где ваш афганец?

– Да какой афганец? – мама стыдливо махнула рукой и полезла за ключами. Искала долго, потом нащупала – в кармане пальто у нее была дырка, связка провалилась, пришлось задирать полу пальто и шарить через дыру в самом низу. Нашла и посмотрела на милиционера:

– Воды нет, ходила к подруге мыться. А там стрельба. Мы и убежали, пока вы не пришли показания собирать.

– Да я понял. В бане-то воды тоже нет.

Мама беззвучно, одними губами и глазами сказала: «Оп-п-п!»

Потом спросила:

– А вы откуда знаете?

– Так и у меня нет. Я с утра в бане помыться хотел.

Наконец мама открыла дверь.

– Вас как зовут, женщина?

– Лариса.

Саша выскочила уже из комнаты:

– Лариса Васильевна!

– Ну, может, еще увидимся, Лариса… Васильевна.

Мама посмеялась:

– На Лесобазе-то? С прокурором? Да увидимся, конечно.

Саша потянулась закрыть дверь.

– А телефончик у вас есть, Лариса?.. Васильевна? Воду дадут, помоюсь, побреюсь и приглашаю вас на прогулку. С дочкой…

Из светлой комнаты лица милиционера-прокурора в темном коридоре не было видно, но Саша поняла, что он улыбается.

– Нет у нас телефончика! – закричала Саша. – У Ирмы Александровны есть, ей звоните. Только у нее муж дома, и она на стены бросается.