Мама

И вдруг ему показалось, что на дороге, в тени деревь­ев, образующих здесь зеленый коридор, как бы из его мыс­лей возникла Надя. Почудилось? Да нет же! Надя в свет­лом платье, в белых босоножках идет, задумавшись, несет аккуратно перевязанный большой сверток. Неужели прой­дет, не заметив?

Подняла голову, улыбнулась:

— Костя! Здравствуй. Мама говорила, что вы здесь. И что у тебя очаровательный сын.

— А твоя Верочка небось в школу скоро пойдет?

— Да, уж не так много осталось.

— Ты давно приехала? Всем семейством?

— Да, всем семейством. Вчера приехали. Ты, Костя, на станцию?

Надя перешла мост, Константин шел рядом.

— Собственно, я наоборот — со станции домой. А ты в Москву?

— Нет, я к своей портнихе, она за линией живет, на Садовой улице, помнишь?

— Дай я понесу. Что это? Солидных размеров твои на­ряды!

— Это мое драповое пальто.

Надя поглядывала на него искоса, с доброжелатель­ным любопытством: вот ты какой!

— Костя, ведь мы... пять лет не виделись!

Он сказал:

— Шесть.

— Да, правда. Ты что на меня так смотришь? Подур­нела, постарела?

— Не напрашивайся на комплименты.

— Как Светлана твоя? Я, Костя, очень порадовалась тогда за тебя.

— Спасибо за хорошее отношение.

— Она у тебя чудесная... Вот сюда пойдем, к пе­реезду.

Шел поезд. Они постояли, пережидая, уже откровенно, в упор разглядывая друг друга.

— Ну, а я на твой взгляд — постарел?

— Это мы, женщины, стареем. Про мужчин говорят: возмужал.

Изменилась она? Да, конечно. Немного пополнела — и это ей идет. Ее красота была строгой, стала роскошной. Глазам больно смотреть! Кто ни пройдет мимо — обора­чивается.

Константин проводил Надю до дома портнихи.

— Посиди здесь на скамейке, я очень быстро. Вместе вернемся.

На обратном пути Надя рассказывала о дочке. Заста­вила говорить о Димке, о Светлане.

— Это очень жаль, что Светлана не работает. Нужно устроить, чтобы преподавала опять.

— А как устроить? Ну, вот как ты устраивалась, скажи.

— У меня нянечка очень хорошая, клад. Константин усмехнулся, вспомнил Олю Рогачеву: «еще один вариант».

— Не всем удается клад найти.

— А вы искали?

— Ну как же! Кроме того, ведь он хворал много. Я ду­маю, может, это и лучше, что Светлана пока с ним.

— А сейчас-то он здоров?

— Сейчас вроде здоров.

— Ну, тогда это мужская логика — радоваться, что жена дома сидит.

— Я, Надя, думаю, что в данном случае это логика общечеловеческая. Мне кажется, Светлане самой было бы жалко его отдать сейчас в чужие руки.

Они уже подходили к Надиному дому.

— Зайдешь?

— Нет, спасибо, я и без того задержался.

— Боишься, от жены попадет?

— Нет, не боюсь. Она у меня не сварливая.

— Уж будто не попадает никогда?

— Если и попадает, так за дело.

— Ах, все-таки, значит, бывали и серьезные про­ступки!

— Я, Надя, себя за ангела никогда не выдавал.

Надя сказала добродушно:

— Смешно мне все-таки на тебя глядеть: почтенный отец семейства! Ну, в таком случае, до свидания, прихо­дите к нам завтра всем семейством. Приходите часам к шести — днем у нас запланирована прогулка.

— Спасибо, я передам семейству. Всего хорошего. Но как раз в эту минуту в саду появилась Александра Павловна. Теперь не зайти и не поздороваться было бы уже неловко.

Димка только что кончил сосать. Но положить в кро­ватку никак себя не давал. Как только Светлана делала движение — встать с кресла, малыш открывал глаза и рот, делал еще несколько дополнительных ленивых глотков и опять засыпал. И жалко было с ним расставаться, уж очень приятно тяжелела на руке влажная головенка.

Начинало уже темнеть. Светлана чутко прислушива­лась к шагам на улице. Вот, кажется... Скрипнула калит­ка. Шаги на террасе. Костя осторожно заглянул в спаль­ню. Светлана приложила палец к губам.

Через несколько минут она вышла в столовую.

— Голодный?

— Да, очень. Представь себе, Надю встретил. Они вчера только приехали. Стала расспрашивать про тебя, про Димку. Я проводил ее за линию — там портниха у нее какая-то, потом вернулись, неудобно было к ним не зайти.

— Верочку видел?

— Видел. Еще не спала.

— Славная она?

— Да, очень миленькая. Но... если говорить объектив­но, то Димка наш...

— ...симпатичнее? — с живостью подхватила Свет­лана.

XX

В выходной день Димка, против обыкновения, проявил великодушие и дал родителям поспать. Позавтракали поздно. Вынесли в сад Димкину кровать.

Константин спросил:

— Ты купаться пойдешь?

— Я попозднее, когда управлюсь.

— Тогда я сейчас схожу окунусь, а потом еще раз пойдем, вместе.

Если дождя не предвиделось, Светлана готовила обед в саду. Две электрические плитки выводились длинными шнурами через террасу на широкую скамью. Две кастрю­ли дружно кипели, и можно было следить за ними и одно­временно занимать Димку веселыми разговорами. Чай­ник ждал своей очереди: включенный вместе с плитками, он обычно гасил свет во всем доме.

— А вот мы сейчас с Димочкой кашу будем есть! А ну-ка, скажи, Димок: «Ка-ша! Каш-ка!» А ну-ка, ска­жи: «Каш-ка!»

Димка ходил по кровати и говорил:

— Дай, дай!