Мама

Поезд движется все медленнее и медленнее. Худой, высокий старик с черным зонтом медленно проплыл на­сквозь через все скамейки, через Надино отражение. Гу­бы его странно шевелятся, будто он разговаривает сам с собой. Небольшая фигурка в розовом плаще с острым капюшоном сказочного гнома тоже проплыла, останавли­ваясь, вместе с перилами платформы. Ветер треплет мок­рый блестящий плащ... Что-то странно похожее было со­всем недавно. Мокрые лепестки цветов?.. Нет, не то! Розо­вый плащ?..

Розовый капюшон вдруг откидывается наполовину, ветер треплет черные завитки волос, черные печальные глаза смотрят в окна поезда.

Светлана? Или почудилось? Что она может делать здесь? Почему очутилась на этой станции? Неужели уви­дела в окне и узнала?.. Да нет же, нет, не может быть, это не она! Не успел вглядеться: маленькая рука натяну­ла капюшон, розовый плащ отодвинулся, не видно его.

На что-то очень похоже это было... Может быть, из книги?..

Да! Бывают книги, образы которых живее живых людей.

Розовая Кити на балу, смятые крылья бабочки... Нет, не то! Гораздо страшнее, гораздо трагичнее... Черные за­витки волос... Лязганье металла... бессмысленные слова шепчет незнакомый старик. Анна смотрит под колеса поезда... Поезд стоит. Но он пойдет сейчас!

— Костя, что с тобой?

Он встает с посеревшим лицом, берет фуражку с ве­шалки. Движение совершенно механическое, мог бы и не взять, выйти, нарушая устав, без головного убора.

— Костя, ты куда?..

Тридцать секунд — не больше! — стоит поезд. Все эти мысли — и выйти нужно! — за тридцать секунд!

— Да вы что, проспали, товарищ капитан?

Надя испуганно смотрит ему вслед. Люди шарахаются от него в дверях тамбура. Да что же случилось, в конце концов?

Надя вдруг успокаивается: поезд уже тронулся, Костя не успеет выйти. Все быстрее и быстрее мелькают за ок­ном фонарь, окошечко кассы...

И вдруг от всей души низким голосом в тамбуре по­желала кому-то проводница:

— Оторвало бы им голову один хотя бы раз! Знали бы, как на ходу прыгать!

Надя увидела Костю на самом краю платформы, по­стучала в окно — неужели не услышит, не обернется?

А он растерянно оглядывается кругом и смотрит в сторону станции. Промелькнули последние фонари, те­перь за окном видно только отражение собственного лица.

XXIII

Милиционер, к которому подбежал Константин, заду­мался, переспросил:

— В розовом плаще? Была тут одна дамочка в розо­вом плаще, у расписания стояла. Видимо, отошла, това­рищ капитан, или же с московским поездом сейчас уехала.

Константин нагнулся к окошечку кассы.

— Девушка, будьте добры, не брала ли у вас сейчас билет...

Но кассирша или не заметила розового плаща, или не было вовсе розового плаща у кассы.

Константин заглянул в зал ожидания, обежал стан­цию кругом, еще раз прошел по платформе. Самые дикие, самые невероятные мысли теснились в голове, перебивая друг друга. Может быть, Светланка увидела его и спрята­лась? Но с какой целью?..

Он шагнул под высокую платформу, даже карман­ным фонариком посветил. Обдуваемые сквозным ветром, тихо шевелят лопухи широкими листьями. Дрожит, как в ознобе, кустик лебеды. Он попал в какое-то воздушное завихрение и почти непрерывно вертит и размахивает ма­ленькой зеленой рукой, будто хочет доказать что-то, или оправдаться, или рассказывает об ужасном происшест­вии, свидетелем которого он только что был.

Фу, глупость какая!

Опять газетный киоск, давно уже закрытый, площадь позади станции... Милиционер спросил с участливым лю­бопытством:

— Все ищете, товарищ капитан? Я тут поспрошал кое-кого. Вроде видел ее один товарищ.— Он показал на по­жилого рабочего, укрывшегося от дождя под навесом платформы.

Тот подтвердил:

— Да, минут двадцать тому назад в аптеку девушка заходила, кудрявая, небольшого росточка, в розовом плаще.

— Глаза черные, волосы черные?

— Вот-вот!

Двадцать минут тому назад? Здесь, на станции, она стояла позднее. Что могла Светлана покупать в аптеке? Уж не заболел ли Димка? Но зачем ей было ехать так далеко, ведь аптека в пяти минутах ходьбы от дома?

Но если в аптеке... потом стояла у расписания... Глупо было искать только здесь, не перейти на другую сторо­ну. Там тоже навес для ожидающих, немного подальше, наискосок, темно под навесом, да еще дождь не дает вглядеться.

Константин посмотрел на расписание... незачем смот­реть, уже слышно, как идет электричка из Москвы. Че­рез виадук уже не успеть.

Милиционер предостерегающе сказал:

— Буду штрафовать, товарищ капитан, если через пу­ти побежите.

Но Константин уже спрыгивал с платформы. Милиционер поднес было к губам свисток, а потом только рукой махнул:

— Эх, молодость, молодость!

Поезд, сияя окнами, протянулся вдоль платформы, по­стоял, прогудел негромко...

Милиционер увидел капитана в мокром кителе, торопливо переходящего из вагона в вагон. А в одном из по­следних вагонов у окна что-то розовое промелькнуло. Милиционер с досадой сказал громко, сам себе:

— Эх, не в ту сторону пошел!