Мама

Как все просто и как... В комнатах тепло и сухо. Пах­нет флоксами — большой букет на обеденном столе. Уже начали увядать немножко: роняют на скатерть белые и розовые звездочки, у каждой пять лепестков и хвостик, в тон лепесткам. Другие звездочки не успели упасть, ви­сят на тонких, почти невидимых зеленоватых ниточках-паутинках — хвостиком вверх — и чуть покачиваются.

Светлана жалеет бросать цветы, когда они еще живые, каждый день обирает подвядшие лепестки — со стола и те, которые еще не упали... А вот сегодня не оживила бу­кет, забыла про него.

Константин одну за другой собрал в ладонь все опав­шие звездочки, осторожно снял висевшие на зеленых пау­тинках. Кучкой сложил на подоконнике, спрятал Димкины пол-литра в буфет.

Светлана вошла в столовую в жакете, юбке и высо­ких ботах.

— Костя, если ты уйдешь, скажи тете Леле, попроси ее послушать Димку, она лежит у себя. Я ненадолго схо­жу к Зиминым.

— Да ведь дождь! Куда ты пойдешь! Грязь такая!

— Ничего, я ботики надела. Я встретила Александру Павловну, когда на станцию шла, она просила меня ку­пить Верочке рыбий жир.

— Неужели завтра нельзя?

Светлана завернула в бумагу пузырек с рыбьим жи­ром и сунула в авоську.

— Нет уж, лучше сейчас.

Может быть, она не хочет идти завтра днем, чтобы не встретиться с Надей?

Или хочет узнать, где сейчас Надя — в Москву уеха­ла или тоже вернулась домой?..

— Я тебя провожу, темень такая!

Эти слова звучали вопросом.

Светлана молча снимала с вешалки плащ. Константин заглянул в комнату к тете Леле. Она не спала.

— Тетя Леля, мы уйдем ненадолго.

Разумеется, самое простое было бы пойти одному, пе­редать Александре Павловне этот нелепый рыбий жир, а Светлане остаться. Но если он пойдет к Зиминым один...

Дождь был уже не такой сильный, будто устал к ночи, а дорога еще грязнее.

Шли молча. Константин думал с ужасом: нам не о чем говорить! И еще думал с досадой и неприязнью: по­чему, собственно, Александра Павловна Светлане пору­чила купить рыбий жир для Верочки, а не поручила На­де, которая ехала в Москву? Что за бесцеремонность такая! Да еще с доставкой на дом!

— Осторожнее, здесь очень скользко! — Он взял Свет­лану под локоть.

Когда обошли лужу около моста, Светлана отстрани­ла его руку. Поправила капюшон таким знакомым дви­жением....

Им открыл Алексей, растерянно принял из рук Свет­ланы пузырек с рыбьим жиром.

— Светланочка, да зачем ты сама! Да я бы завтра зашел!

Он не сразу заметил, что Светлана не одна, очень уди­вился.

— Здравствуйте, Костя! А я ведь думал... Проходите, проходите, пожалуйста, мы как раз чай пьем. Садитесь.

Верочка уже давно спала, никакой рыбий жир ей был сегодня, конечно, не нужен. Александра Павловна раз­ливала чай.

— Спасибо тебе, Светланочка! Что же ты в такую по­году! И разве можно вечером одной ходить! Ты имей в виду: говорят, у нас неспокойно. Стали возвращаться эти... ну, как их... выпущенные уголовники. Ах, и Костя здесь! А я ведь думала...— И договорила наконец за всех троих, и за себя, и за Светлану, и за Алешу: — Я ведь думала, что ты с Надей в Москву уехал!

Константин ответил, размешивая ложечкой сахар, устраивая маленькую бурю в стакане с чаем:

— Да, мы поехали вместе. Три остановки проехали. А потом я вдруг из окна Светланку увидел на платфор­ме... То есть мне показалось, что это она, темно уже бы­ло, я плохо разглядел. И вдруг как-то тревожно стало... Бывает с вами? — Он смотрел на Александру Павловну, только на нее.— Бывает — вдруг покажется, что сейчас, сию минуту, что-то должно случиться... нехорошее! Ну, я взял и сошел с поезда.

Александра Павловна удивлялась все больше и больше.

А Константин все с тем же напряжением в голосе рас­сказал, как он бегал вокруг станции, искал Светлану, по­том розовый плащ в вагоне...

— Должно быть, именно это мы называем предчувст­вием... Когда потом случается что-нибудь, говорим: сбы­лось предчувствие, а когда ничего не случается — забудем, правда?

— Ну, а... где же Надя? — спросила вдруг Александ­ра Павловна.

— А Надя в Москву поехала. Все это так быстро... и поезд уже стоял. Я, собственно, уже на ходу спрыгнул. Ничего даже ей не успел сказать.

Он повернулся к Алексею, посмотрел ему прямо в гла­за. Очкарик сидел бледный, обхватив длинными узкими пальцами свой стакан, будто грел их. Кажется, первый раз в жизни Константин смотрел на него без неприязни. Вспомнились вдруг Светланины слова:

«Он очень хороший, Костя!»

И еще вспомнилось, как Светланка рассуждала о рев­ности и как это казалось смешно тогда.

— Спасибо, Александра Павловна. Я думаю, что нам пора идти.— Он встал.— Алеша, вы передайте Наде, что я прошу ее меня извинить.

Надолго запомнилось пожатие длинной узкой руки.

...Дождь совсем прекратился. В темных провалах меж­ду облаками были видны звезды. Мостик. Поворот к дому. Лужа на перекрестке разлилась во всю ширину дороги.

Светлана, придерживаясь рукой за забор, опустила в воду ботик, измеряя глубину.

— Осторожнее, зачерпнешь. Дай я тебя перенесу.

Вода доходила до половины сапога. Рука Светланы лежала на его плече.