Мама

Между прочим, злодея Батурина так и не видела еще: за ним приходят раньше. Он старше других ребят, ему бы в среднюю группу, но там пока места нет.

Сегодня у Димки опять свежая царапина, не на руке, а на лице. Это уже серьезно. Придется поговорить с во­спитательницей.

Костя решает все по-военному просто:

— Ударят тебя — сдачи давай!

Светлана покашливает:

— Гм-гм!.. Давай, дорогой, придерживаться единого метода в воспитании.

— Что давать? — переспрашивает Димка в недоуме­нии.

И отец и мать советуют давать что-то Батурину, но, по-видимому, разное советуют.

— Каждый мужчина, Светланка, должен уметь да­вать отпор неспровоцированной агрессии.

Наморщив лобик, Димка опять переспрашивает:

— Папа, что давать? Что?

Костя ставит сына перед собой.

— Отпор неспровоцированной агрессии!

Димка любит трудные слова, и память у него прекрас­ная. Отец повторяет всю фразу под аккомпанемент мате­ринского покашливания. Теперь Димка запомнил накрепко.

Вечер. Узенькая передняя в детском саду. Присев на широкую низкую скамеечку, Димка не спеша натягива­ет рейтузы. В другом углу передней светловолосый маль­чуган с такой же мучительной неторопливостью сует в валенок ногу, обутую в серый чулок.

Самообслуживание.

Отец мальчика терпеливо ждет. Очень много терпе­ния нужно, чтобы выдержать эти замедленные темпы, не обидеть, придя на помощь.

Димка громко шепчет, показывая на мальчика с ва­ленками:

— Это Петя Моряхин, очень хороший мальчик. Я с ним дружу. Другие все нехорошие.

— Как так — все нехорошие? Не может этого быть!

Димка подтверждает энергичным кивком:

— Все. Девочка еще хорошая, Лида. И Валя.

— Ну, вот видишь, есть у вас и хорошие люди.

— Плохие тоже есть.

Петин отец улыбается.

— Их тут, малышей, парень один обижает.

В переднюю вошли две незнакомые мамы и очень приятная на вид чья-то бабушка.

Бабушка вежливо кивнула, приоткрыла дверь в ком­нату для игры, позвала:

— Витюша, я за тобой!

Выбежал мальчик, быстроглазый, постарше Димки, лет пяти, вприскочку направился к вешалкам. Они — рядами, за перегородкой. У каждого свой шкафчик, на каждом шкафчике — картинка.

Как ни быстро пробежал Витя, успела заметить, что он тоже приятный на вид. И еще — какая-то расхлябан­ность движений... И еще... Димок тоже шел к вешалкам, спрятать тапочки в шкаф, и вдруг приостановился на се­кунду.

Каким-то шестым материнским чувством Светлана определила:

«Вот он, злодей Батурин!»

Теперь их обоих не видно было за перегородкой. При­ятная бабушка безмятежно поджидала своего.

Хороший мальчик Петя Моряхин самооделся наконец, отец повязывал ему шарф. Молчание за вешалкой, потом негромкое сопение, возня.

И вдруг — довольно явственный шлепок по мягкому. И вдруг — негодующий и громкий Димкин голосок:

— А вот я тебе дам!

Петин отец уже шел к двери, приостановился.

Из-за вешалок — насмешливый голос Батурина (те­перь-то уж наверное знала — Батурин это, никто дру­гой!):

— Что ты мне дашь?

Незнакомые мамы в передней прислушивались с яв­ным интересом.

Страшно коверкая слова, но так, что можно было по­нять эту сложную фразу, Димка выговорил:

— А вот я тебе дам!.. Отпор неспровоцированной аг­рессии!

Опять шлепок по мягкому... На этот раз Светлана не сомневалась, что не Димку ударили, а ударил Димка.

Обидчик слабых всегда трус. Злодей Батурин взвыл, отступая из-за вешалок под защиту своей приятной ба­бушки.

Димка — на голову ниже его — со сжатыми кулаками преследовал врага.

Светлана бросилась к нему:

— Стой, стой, Димок! Надевай шубку. Ну, дал отпор неспровоцированной агрессии, и хватит.

Хотелось пояснить тем, кто не понял Димкину слож­ную фразу, что, собственно, здесь произошло. Но все по­няли и без пояснений прекрасно — все, кроме батуринской бабушки.

Отец Пети Моряхина ушел, одобрительно улыбаясь. Оставшиеся мамы со сдержанным удовольствием посмат­ривали на ревущего злодея. Видимо, он многим уже успел насолить.

А Димка совсем разошелся. Пока Светлана застеги­вала тугую верхнюю пуговицу под воротником, Димка злорадно скандировал:

Рева-корова, дай молока!
Сколько стоит? Три пятака!

— Не надо, Димок, дразнить, нехорошо!

Батуринская бабушка смотрела на Димку с ужасом.

— Маленький такой, а задира!

Для нее злодеем был именно маленький Димка.

На улице постояли немного.

— Мама, почему мы не идем?

— Сейчас пойдем.

Димок, Димок! Как тебе объяснить? Увлекло оскорб­ленное материнское чувство. Некрасивая все-таки полу­чилась картина: четверо взрослых упиваются злорадно слезами пятилетнего малыша!

Ага! Вот они выходят наконец: Батурин с покрасневшим от слез лицом и его расстроенная бабушка. Свора­чивают на бульвар. Очень удачно. Попутчики. Быстрыми шагами Светлана догнала их.

— Простите, ваша фамилия Батурина?

— Да.

У бабушки страх в глазах, как при встрече с разбой­ником в глухом переулке. Вела своего правой рукой, те­перь перехватила в левую, чтобы подальше от страшного Димки.

А Светлана ее под локоть:

— Осторожнее, скользко очень. Мальчики, вы бы шли вперед. Возьмитесь тоже за руки.