Мама кукол

Нина обернулась на довольное фырканье Альфа, прыгавшего вокруг седовласого мужчины.

– Добрый вечер, дядь Яш. Вы и в этом году его реанимировали?

На самом деле дядя Яша не был им родственником. Официально он числился у Измайловых разнорабочим: выполнял строительно-ремонтные работы и занимался бытовым обслуживанием особняка и прилегающей к нему территории. Он работал на них так давно, что Нина начала воспринимать его как хранителя Измайловского особняка, без которого тот в считаные дни развалится по кирпичику.

– Куда он денется, – усмехнулся мужчина, не переставая сгребать граблями прошлогоднюю прелую листву. – Он еще всех нас переживет.

– Под таким-то чутким руководством – без вариантов, – усмехнулась Нина и обернулась, чтобы взглянуть на фонтан. Взгляд невольно переместился на окна второго этажа. – Ладно, дядь Яш, не буду отвлекать, у вас и без меня дел невпроворот. Идем, Альф, не до тебя сейчас, – она махнула рукой в сторону арочного входа, приглашая пса на выход.

Тот притворился глухим и продолжил радостно выгребать лапой листья из-под грабель.

– Ничего… Этот разбойник мне никогда не мешает, – улыбнулся дядя Яша. – Ступай, мы тут с ним пока похозяйничаем.

Нина кивнула и торопливо пошла в сторону дома, где в кассетоприемнике ждал «Бал вампиров».

Нина поприветствовала разом всех домашних, собравшихся за ежевечерним чаем с плюшками, и тихонько пробралась в комнату Эли, где уселась в кресло и принялась нажимать кнопки на пульте.

Вверх по экрану поползли прерванные вчера титры. Нина откинула голову на спинку кресла и постаралась расслабить плечи. Титры сменились зимней панорамой: сквозь ночь и снега стремительно неслись сани. Закадровый голос принялся рассказывать про приезд профессора Абронциуса в сердце Трансильвании, но внезапно по экрану пробежала рябь, и вместо кадров фильма появилось точное отражение Элиной спальни: на кресло накинут связанный няней Агатой плед, рядом горит напольная лампа с абажуром из цветного стекла. Все в точности, как сейчас, с той лишь разницей, что кресло на экране пустовало. Нина поежилась, ощутив себя вампиром, заглянувшим в зеркало. Но вот на экране мелькнуло лицо, и она подалась вперед, не веря своим глазам.

– Вроде работает, – пробубнила из телевизора установившая камеру девушка, отступила назад и опустилась в кресло.

У Нины перехватило дыхание.

– Так странно, – негромко проговорила ее старшая сестра, рассматривая камеру перед собой. – Сидеть вот так и разговаривать с куском пластика.

Нина стекла с кресла на пол и на четвереньках подползла к телевизору. Элька! Живая! Она посмотрела на дату в углу экрана – одиннадцатое августа. Внутри все похолодело. Вот оно! Вот то прощальное послание, которое никто не мог найти. Она не могла уйти, не сказав прощай. Не могла…

Эля вновь начала говорить, но Нина схватила пульт и нажала на паузу. Нужно было перевести дыхание, унять дрожь в теле. Она села по-турецки и дотронулась до экрана. Вид у Эли был уставший: взгляд потух, лицо осунулось, под глазами серели тени. В остальном она выглядела как раньше – взъерошенная и суетливая. Нина прижала руку к груди, успокаивая бьющееся о ребра сердце, уж слишком громко оно стучало, не позволяя расслышать собственные мысли.

– Спокойно… Спокойно… – прошептала Нина, сделала глубокий вдох и вновь нажала на кнопку «плей».

– Ладно, – продолжила Эля. – К черту лирические отступления, времени и так осталось мало. – Она посмотрела сквозь экран сестре прямо в глаза. – Нина. Как ты уже, должно быть, догадалась, это послание я снимаю для тебя. Папа терпеть не может «Бал вампиров», Юлька же смотрит только советский кинематограф, а мы с тобой пересматривали его так часто, что настанет момент, когда ты захочешь по старой доброй памяти снова включить эту кассету. Если ты сейчас это видишь, значит, логика меня не подвела, – она нервно усмехнулась. – Как бы то ни было, не мне сейчас рассказывать, что со мной в итоге произошло. Я пропала. Ушла из дома и не вернулась.

Эля зажмурилась и скрестила средние и указательные пальцы на обеих руках – лишь бы так оно и было. Нина озадаченно нахмурилась.

– Дело в том, что… Нин, пообещай мне… – Эля вздрогнула и обернулась на закрытую дверь. – Прости, это… – она вновь повернулась к камере, помолчала с полминуты. – Попытка номер два. Нина, я записываю это послание тебе, потому что знаю – ты единственная, кто воспримет мои слова всерьез. Я ушла из дома не просто так. У меня не осталось выбора. И я прошу… Я молю тебя не искать меня. Я осознаю, какой страшной кажется эта просьба, но так будет правильно. Просто отпусти меня. Прими, что меня в твоей жизни больше не будет… – Эля запнулась, словно последняя фраза расцарапала горло. Она дала себе время отдышаться, прежде чем снова заговорила. – Я понимаю, что выполнять мою просьбу без каких-либо объяснений ты не станешь, я бы уж точно не стала, поэтому постараюсь рассказать все, насколько это возможно.

Эля вздрогнула, вновь обернулась на дверь и со злостью стиснула зубы. Нина без труда прочла на ее лице гримасу раздражения.