Мама кукол

– Неожиданно, да? Женщина с копытами, с лошадиными ногами. Это была Брукса, – Эля посмотрела куда-то в сторону. – Помнишь страшилку о наших конюшнях? Следы копыт, призраки лошадей, умерших во время большого падежа. Так вот, Нин, в наших конюшнях обитают не призраки лошадей, а Брукса. Именно она вышла на охоту в ту ночь, когда идиот Никитка притащил туда мой кулон. Видимо, благодаря сове она взяла след и отправилась меня искать. – Эля откинулась на спинку кресла и посмотрела на свои руки. – Иронично, правда? Все кому не лень убеждали меня, что никакой нечисти в наших конюшнях нет, что я суеверная дурочка, но именно эта несуществующая нечисть в итоге убьет меня… – Она вновь дернула головой. – Снова лирика. Ближе к делу. Я все никак не могла понять, при чем тут папа, мачеха и брат с сестрой? Почему она на них так действует? Постаралась вспомнить все, что няня Агата рассказывала про Бруксу. – Эля поднялась с кресла и вышла из кадра, чтобы вернуться с книгой. Открыла форзац и показала его в камеру. – Пришлось писать здесь, блокноты и тетради наверняка будут изучать, когда… В общем, если я все правильно помню, Брукса недалеко ушла от обычного вампира: ведет себя так же и боится того же. Но есть и различия, например, во внешнем виде: Брукса – наполовину женщина, наполовину животное, либо днем женщина, а ночью животное. Тут мнения разошлись. Моя, похоже, и днем и ночью нечто среднее, и солнечного света не боится, появляется в любое время суток. Когда она начала заглядывать в окна, я наконец поняла: она хочет пробраться внутрь. Ведь без приглашения ей не войти. Потому и наводит морок на всю семью, сводит с ума, чтобы они ее пригласили. Человек в здравом уме этого просто не сделает, – Эля открыла книгу на середине и начала что-то суетливо рисовать на полях. – Понимаешь, Нин? – затараторила она, не прекращая черкать ручкой. – Ведь она выглядит не как обычный человек, который может выдать себя за дальнего родственника и напроситься на чай. У нее копыта вместо ног, понимаешь, Нин, копыта! – Эля замерла, поглядела на дверь и захлопнула книгу. – Так, о чем я? – Она явно потеряла мысль. – Ах да. Копыта. – Эля опустила голову, принимая поражение. – Навести морок на домашних ей удалось. Кто-то ее пригласил. Позавчера я впервые увидела ее в стенах дома.

Нина зажала рот руками, чтобы не застонать от ужаса. Сестра тем временем поднялась с кресла и на несколько секунд покинула угол обзора камеры. Нина догадалась, что она вернула книгу на полку, потому что вернулась уже без нее.

– А вчера я увидела ее совсем близко, внизу, в коридоре, который ведет в папин кабинет. Знаешь, Нин, а ведь выражение лица у нее совсем не злое. Скорее грустное и виноватое, совсем как у Никитки, когда он осознал, что натворил. Видимо, и она чувствует за собой вину. Стыдно ей, упырихе, что людей со свету сживает, – Эля зло усмехнулась и обернулась на дверь. – Скребется, дрянь. Не терпится ей… Подожди, дьявольское отродье, совсем немного осталось, – последние слова она выкрикнула, обращаясь к кому-то за дверью.

Нина смотрела на экран, не осознавая, что прижатые ко рту руки стали мокрыми от слез.

Эля вновь повернулась к камере и продолжила, обращаясь к Нине из будущего:

– Теперь ты понимаешь, Нин, что у меня нет выбора? Она пришла за мной и не отстанет. Она выбрала меня и не успокоится, пока не получит свою добычу. Живой или мертвой. Я должна увести ее отсюда, чего бы мне это ни стоило, понимаешь? Я не могу позволить ей остаться, бродить по коридорам и ломиться в комнаты. Пока она здесь, она будет и дальше сводить окружающих с ума. Ты бы видела наше семейство, Нин. Дурдом на выезде. Ты вернешься, она и тебя такой же сделает, тоже будешь на четвереньках по дому бегать.

От этой брошенной вскользь фразы Нина жалобно всхлипнула.