Мама, мама

– В вашем доме в то утро, когда она отправлялась на учебу год назад? Или в вашем доме в ту ночь, когда ваш сын получил травму? – Детектив указал на повязку Уилла, который с трудом подавил желание прикрыть ее другой рукой. – Просто… разве ваша вторая дочь не видела Роуз в вашем доме на прошлой неделе?

Уилл посмотрел на мать, ожидая, что она спросит, когда и почему полиция разговаривала с Вайолет. Вместо этого на лице Джозефины застыла маска холодной самоуверенности.

– Да, – твердо сказала она. – Да, Вайолет видела Роуз в тот вечер. Собственно говоря, мы все ее видели.

Вайолет Херст

Вайолет спала урывками. Она лежала, странно изогнувшись, закрыв лицо руками, а пальцы ее так затекли, что она не чувствовала сжатых кулаков. Может быть, виной тому было ее фоновое беспокойство об Эди. Вайолет была готова к критической ситуации, настороженно ожидая, когда «на пол упадет второй ботинок». Она улавливала каждый привычный шорох, вскакивая и ворочаясь с каждым шагом или скрипом каталки.

Кошмар разбудил ее на три часа раньше подъема. Ей снилось невозможное: что свет фонарика, мечущийся по комнате, проникает не из больничного коридора, а с лужайки за зарешеченным окном. Когда Вайолет подкралась взглянуть поближе, свет отразился от стекла и выхватил лицо ее сестры. Выражение Роуз мгновенно изменилось от потрясенного до довольного, на нем даже сверкнула любопытная улыбка. Все тело Вайолет завопило от шока. Она проснулась, задыхаясь, мокрая и дрожащая, и ночная медсестра (та, что была неплохой) шептала ей: «Ты в безопасности, милая. Ты в безопасности. Ты в безопасности. Ты в безопасности. Здесь тебе ничто не может навредить».

Как бы доброжелательно это ни звучало, это не казалось правдой.

На терапии Сара-певт сидела с довольным видом, который граничил с бездушностью.

– Что именно в этом сне так тебя встревожило?

– Думаю, то, что она застала меня врасплох. И то, что она бы вторглась сюда, зная, что мне больно. Зная, что здесь мне будет неловко.

– Значит, тебе казалось, что она хотела установить контакт? Или что она хотела причинить тебе боль?

– И то, и другое. Как будто причинить мне боль – единственный способ, каким она может установить контакт.

– Нам действительно нужно проработать проблемы с доверием… Ты знаешь, что такое техника изменения образа?

Вайолет покачала головой и натянула рукава на запястья.

– Это когда ты меняешь окончание ночного кошмара, чтобы он больше не расстраивал тебя. Если бы ты могла придумать этому сну нестрашную концовку, какой она бы стала?

Вайолет взъерошила волосы. Казалось, они выросли на целый дюйм всего за одну неделю без машинки.

– Не знаю, – сказала она. – Наверно, я бы вышла на улицу и поговорила с ней. Я бы сказала, что пытаюсь работать над своим дерьмом, и она могла бы подумать над тем, чтобы сделать то же самое, вместо того, чтобы бегать вокруг и играть в кошки-мышки.

– Очень хорошо, – кивнула психиатр. – Продолжай мысленно прокручивать этот сон с новой концовкой.

– Но у этой концовки есть логистическая проблема.

– Какая?

– Я не могу пойти и прогнать ее. Потому что я в закрытом отделении.

Психиатр сняла очки и отпила глоток из своей кружки.

– Забавно, что ты об этом упомянула, – сказала она.

– Вы меня выписываете?

– Да, – ответила Сара-певт.

Наконец-то она сможет остановить клеветническую кампанию Джозефины. Она сможет сбежать из их дома на Олд-Стоун. Вайолет стиснула пальцы.

– А что думает об этом моя мать?

– Она сказала, что не будет выдвигать обвинения, при условии, что ты извинишься за то, что сделала с Уиллом.

– Ладно. – Вынужденная извиняться за то, чего не совершала, Вайолет почувствовала себя беспомощной и даже неправой. Но это был не конец света. Она могла это сделать. Она не нуждалась в одобрении. Она знала, что не причиняла Уиллу вреда, и теперь, когда Роуз звала ее к себе, у нее были план и место, куда пойти, – вот что было действительно важно.

– Еще твоя мама сказала, что будет внимательно следовать соглашению о честной борьбе, которое мы с ней обсудили, – продолжила Сара-певт. – Она больше не будет говорить тебе о том, как ты разочаровала ее в прошлом. Она постарается сосредоточиться на «здесь и сейчас».

– Отлично, – сказала Вайолет, хотя не поверила в это ни на секунду.

Вайолет нашла Эди в комнате отдыха; она терла глаза и собирала раритетный пазл. Судя по потрепанной коробке, это был портрет астронавтов «Аполлона-11».

– Мне кажется, там не хватает деталей, – предположила Вайолет.

– Серьезно? Вот блин! – Эди уронила кусочек, который пыталась вставить в лицо Нила Армстронга. – Я уж думала, что отупела или что-то в этом роде.

Вайолет помогла ей собрать детали обратно в коробку. От старости они пожелтели и заворачивались.

– Меня выписывают, – сказала она. – Я возвращаюсь домой.

– Вот дерьмо! В дом твоих родителей?

– Я думала об этом, и я собираюсь попробовать вариант с Роуз. – Вайолет села на пол и обхватила руками колени. Возможно, адреналин был причиной того, что она не могла унять дрожь. Она была в равной степени освобождена и напугана.

Эди опустилась рядом и обняла ее.