Манга и философия

«Крутость» и «каваи» выступают в роли антидотов для стереотипов соответствующих «официальных» общественных норм, а именно — безликости простой, скучной и расплывчатой белой американской монокультуры и единообразия послевоенной Японии с её раздробленностью на группы: корпоративных работников, учащихся подготовительных школ и скучающих домохозяек. И в этой современной среде «крутые» и «каваи» пытаются идентифицировать себя как личности.

В более широком контексте «крутость» и «каваи» даже связаны — тем, как они борются, каждый по-своему, с «некрутой» американской эстетикой Диснея, знакомя с другими жизненными ценностями, культурными наследиями и историями. И это становится особенно очевидно благодаря широкому спектру областей, затронутых мангой. Афроамериканский философ Корнел Уэст рассматривает «молодёжную, чернокожую по сути хип-хоп культуру в мире» как основное доказательство «разрушения мужской, белой культурной однородности» («Сохраняя веру: философия и расы в Америке», стр. 15). «Каваи»-культура точно так же борется с «официальным» модернизмом, пытаясь заменить его менее броским вариантом того, что Запад называет «модернизмом нового света».

Завоевание мира

Новое тысячелетие характеризуется международной молодёжной культурой, в которой главенствуют два направления, а именно: афроамериканская «крутость», которая при поддержке хип-хоп музыки стала «любимой культурой молодёжи»[24], и японская эстетика «каваи» или «милого», распространяемая повсеместно через развитую японскую индустрию аниме и манги.

Хип-хоп стал «центром мегамузыки и модной индустрии всего мира»[25] и «чёрной эстетикой», чьи стилистические, когнитивные и поведенческие шаблоны, построенные по большей части на «крутости», стали, возможно, «единственным характерным американским вкладом в творчество» («Явление чёрного человека», стр. 60).

Пропагандируемое мировыми брендами «будь крутым», на деле, по словам Ника Саутгейта в его эссе «Охота за крутым, стратегическое планирование и античная крутость Аристотеля», является «гораздо чаще, чем кажется, неявным призывом „быть чёрным“». Для многих супербрендов «охота за крутостью» просто значит «охоту за чёрной культурой» («Сбор данных и планирование в маркетинге», стр. 457). В то время как «последние исследования показали, что американские бренды значительно упали в плане „крутости“ по всему миру», как пишет Роланд Келц в книге «Япономерика: как массовая культура Японии завоевала США» (стр. 211), всё, что им остается использовать,— это символы чёрной «крутости».

Однако Японии также удалось наладить масштабный экспорт «крутой» продукции, несущей отпечаток её культуры. Япония больше не является безликой экономической сверхдержавой. В Японии создается 60 процентов мировых анимационных сериалов, а её игры для приставок Playstation 2 и Nintendo пользуются не меньшей популярностью. Не так давно некоторые азиатские мультфильмы, вроде «Акиры», были приобретены Голливудом, а новые проекты — такие как музыкальные звезды с популярнейшими хитами, существующие исключительно в нарисованном виде,— стали привычными для масс. С момента выпуска популярного анимационного фильма Отомо Кацусиро «Акира» (1999 г.) «японимация» продолжает завоевывать мир. Американские дети больше знают Супер Марио, чем Микки Мауса.

Хотя мир пока ещё не смог дать трезвую оценку конкретным японским стилям жизни, молодёжь уже подсела на более-менее абстрактную концепцию «каваи». В настоящий момент мир находится под воздействием того, что Келц назвал «третьей волной японофилии» («Япономерика», стр. 5), первая из которых пришлась на восемнадцатый и девятнадцатый века, когда европейские художники открыли уникальную японскую эстетику, а вторая — на 1960‑е гг., когда хиппи и писатели-битники потянулись к азиатским духовным традициям. В этот раз японская культура нашла союзника в лице американской субкультуры, с которой она может слиться: (чёрной) американской «крутой» культуры. «Крутость» и «каваи» — это незаметные силы, которые постоянно проникают в культурное полотно международной молодёжной культуры. Ситуация похожа на ту, о которой Бенджамин Барбер говорил, описывая 60‑е гг., когда американская музыка заполонила Карибские острова. Карибские острова в ответ принялись производить в огромных количествах собственную музыку, одним из самых известных примеров которой является стиль регги («Джихад против МакУорлд», стр. 12).

Журнал «Ньюсуик» в своей статье 1999 года «Власть всему милому!», где сообщалось, что «западный „крутой“ стиль уже не в моде, а вот всё японское — да» («Ньюсуик Азия», 8 ноября 1999 г.), неправильно истолковал ситуацию. «Крутость» и «каваи» зависят друг от друга. Более того, смешиваясь, они создают «модернизм нового света», на который часто ссылаются в своих работах — прямо или косвенно — Ролан Барт, Корнел Уэст и другие специалисты по японской и афроамериканской культуре.