Мангуп

Иоанн красноречив и улыбчив, кучеряв, хорошо сложен. Статный юноша в богатых одеждах привлекает внимание даже самых взыскательных гостей. Он выигрывает время, чтобы отец мог усмирить ярость. Рассказывает о том, что Мангуп не оставит щедрость безответной. О том, что князь лично проверяет, как изготавливают дорогие подарки, и, конечно, именно поэтому бывает в кузнице, как это случилось сегодня. Князь хорошо подготовился. У посла есть целая Империя на другом берегу. Но у Алексея — верная семья под рукой. Иоанн — его гордость. Как и все остальные дети, конечно, но, если ты старший, это накладывает большую ответственность. Вспоминая себя, Алексей не смог бы похвастаться искренним желанием помогать отцу. В своих же детях он уверен. Они вызывают лишь чувства гордости, радости, а значит, он все делает правильно.

Княжич говорит складно, стелет мягко, преподнося ответный подарок и умасливая посла. К Алексею окончательно возвращаются самообладание и трезвость рассудка. Он наблюдает за послом и его Тенями. Невозможно разглядеть лиц под покровами, но стоит отделить голос Айташа от прочих, как наметанный глаз подмечает детали, чтобы узнавать его среди толпы. И потому удивлением сейчас оборачивается то, как неотрывно Айташ слушает Иоанна и не сводит с него взгляда, пока он говорит. Затем именно этот волк первым среди Теней делает шаг вперед, принимая из рук княжича сверток с кинжалом. Едва заметно при этом соприкасаются их пальцы. Иоанн вспыхивает, опуская взгляд.

Алексей хмыкает. Вот так новости. Но лучше подумать об этом потом. А пока — отпустить сына, перехватить беседу. Мало ли какие еще странности могут произойти на этой площади.

В последующие несколько часов князь говорит с послом о вещах вовсе не существенных. Они беседуют об арабских лошадях, о достойных детях и преемниках. Ни одному, ни второму этот разговор не нужен. Но у посла нет выбора, пусть даже его пальцы то и дело пробегают в нетерпении по кольцам, по животу. Раз уж гость требует столько внимания, князь покажет и сады, и все центральные улицы, и улочки помельче. Испытанное многолетними разъездами, терпение Джахана трещит по швам, а мангупские красоты становятся костью в горле. Он старается ничем не показывать своего недовольства и усталости от такой долгой прогулки, но в конечном счете сам прерывает беседу, чтобы избавиться от общества назойливого князька. Находится неправдоподобная причина, которой Алексей, разумеется, не верит, но с которой милостиво соглашается ради гостя.

Такой побег врага оседает на душе чувством маленькой мерзкой победы. Это меньшее, что он может сделать для посла. Пока что.

— Вот мы и встретились.

Титай молчит, не смея поднять взгляда. Он стоит перед княгиней, а силы уходят на то, чтобы удержаться на ногах, — так раскалывается голова. Не сделать глупостей, не подставить Алексея. Если это вообще возможно.

Но у княгини другие планы.

— В глаза мне смотри. — Она поднимает его подбородок, разглядывает придирчиво лицо.

Негоже высокородной женщине трогать чернь и мужчин, кроме мужа. Но она всегда делала то, что хотела. Иначе сидеть ей сейчас за морем с противным сердцу человеком, а не править с мужем своим вольным краем.

Княгиня хмыкает, видя искры, тут же вспыхнувшие во взгляде Титая.

— Так-то лучше. Прячешь характер — значит, лжешь мне. А я не люблю лжецов. Ступай-ка за мной. — Василина дает знак своим людям. Здесь еще двое из Десяти Мечей: широкоплечий Теудомир и мрачный Хало. Такие же по званию, как Алес, и почти столь же искусные воины. После того как те отпускают Титая, он некоторое время вглядывается в их фигуры. Занятное дело: каждый из Мечей совсем не похож на другого. Будто Алексей собирал воинов со всего света. А может, так оно и было. Но очевидно, что при выборе приближенных на их лица князь тоже смотрел, — каждый хорош собой.

— Не заглядывайся, глаза потеряешь.

Княгиня усмехается, ревностно возвращая внимание себе. Она лучше многих знает, сколько девичьих — и не только — сердец унесли воины ее мужа. Иногда даже буквально.

Они идут по широким коридорам полупустого дворцового крыла. Сквозь ряды резных колонн видны широкие балконы. Свет здесь мерцает, проливаясь через узорную резьбу, пляшет на полу светлячками. Стража сопровождает их на добрый десяток шагов позади. Но в комнату вслед за княгиней они не заходят. Титай только слышит, как за спиной запирается дверь.

Здесь сумрачно и прохладно. Все здесь заставлено… Картинами? Брови приподнимаются. Странное, жутковатое от них ощущение. Княгиня ходит между полотен в рамках и пяльцах. Большинство из них закончены. Только малая часть еще с иглами.