Мангыстауский фронт

Человек, прищурясь, смотрел на него и, разломив картошку, которую держал в руке, стал жевать. Челюсти двигались равномерно, лицо же было неподвижно и бесстрастно. В котелке, стоявшем перед ним, лежала еще одна картошка — особенно круглая, гладкая, с шелковистой коричневой кожицей, — Жандос сглотнул слюну и отвернулся. Бородач показал на котелок:

— Угощайся!

Но Жандос затряс головой и наконец взял себя в руки. Вытянулся, звонко, как на смотру, отрапортовал, что лейтенант Тлепов прибыл в распоряжение отряда бить фашистских оккупантов, потом достал документы. Человек полистал их, без особого, впрочем, интересами, не спеша доев картошку, начал форменный допрос. Причем с пристрастием и намеками: почему уцелел в бою и как получилось, что взвод отступил и бросил раненого командира? Человек спрашивал с мужицкой основательностью. Как он потом узнал, командир отряда до войны был рядовым колхозником, но не хуже опытного следователя дотошно выпытывал подробности, буравя его синими глазами. Жандос рассчитывал, что его встретят ну, положим, не как героя, а хотя бы по-человечески: посочувствуют, расспросят дружески, что и как с ним произошло. Он расскажет, душу отведет. А тут — допрос. Потом, когда схлынула обида первого дня и он поближе узнал командира, понял: иначе в лесной партизанской жизни поступить нельзя… И теперь, глядя, как мечется перед ним товарищ, тяжко переживая случившееся, потому что уверен: поставлены под сомнение не только его опыт или профессионализм, накопленные долгими годами работы, но и сам авторитет в бригаде, в экспедиции, — Тлепов вдруг догадался, что надо делать, и, решительно шагнув от двери, подошел к Халелбеку.

— Слушай, у меня времени в обрез, — сказал он строго и вместе с тем доверительно. — Надо с тобой посоветоваться.

Он выждал, пока мастер осознает его слова, и, показав на валявшиеся табуретки, предложил:

— Может, сядем? Дело, серьезное…

Халелбек проворно вскинул бритую голову:

— Дело? Какое еще дело? — но все же наклонился, поднял и поставил табуретки.

— У нас в ауле рассказывали такую байку, — усмехнулся Тлепов, будто и не заметив настроения мастера. — Алдар-косе попросил у жадного соседа аркан на время. Сосед замялся: «Не могу дать». «Почему?» — спрашивает Алдар. «На аркан жена муку расстелила». Алдар-косе смолчал. Через некоторое время на соседа напали барымтачи. Услышал Алдар крики, схватил в одну руку палку, в другую — булыжник, прибежал. Стоит у кибитки, смотрит и пальцем не шевелит, глядя, как воры волокут добычу. Сосед, ограбленный до нитки, укорил его: «Что же ты? Струсил?» — «Э-э-э, зачем унижаешь? — ответил Алдар-косе. — Посмотри сам: чем мне сражаться-то — руки заняты».

Халелбек через силу, но улыбнулся. Лицо его немного оттаивало.

— И правда. Зачем муку на аркане расстилать… Садись.

— Положение такое: квартальный план после аварии на твоей буровой, — жестко начал Тлепов, не боясь, что разбередит рану, — мы завалили. Даже если поднажмем и все будет идти без происшествий — годовой план не вытянем. Как ни крути! Так что Малкожин был в этот раз прав…

— План! План! — зло выдохнул Халелбек. — Только и слышишь с утра до вечера: «Давай! Нажми!» А как да чем нажимать — никому дела нет. То без воды сидим. То химреагентов нет. То труб не поставили… А ты знай вкалывай. И еще… — Он прямо задохнулся. — Каждый может приехать на буровую и распоряжаться, словно у себя дома.

Он бы снова вскочил, если бы Жандос мягко, но настойчиво не удержал его:

— Погоди, погоди… Зачем в одну кучу все валить? Снабжение — одно. Малкожин — другое. Гидрогеологи отстают — третье… Есть и пятое, и десятое… Дай мне договорить. Так вот, насчет плана. Его надо выполнить, как бы ни было трудно. Не для тебя или меня… Москва. Урал, Украина — вся страна ждет от нас нефть. Без нее, сам знаешь, — никуда. Нет металла. Электроэнергии. Химии… Да что объяснять.

— Я и сам не хуже тебя могу растолковать значение нефти в народном хозяйстве, — съязвил Халелбек. — О другом веду речь: когда начнем нормально работать?

— Честно? Не знаю, хотя бы должен знать, — откровенно сказал Тлепов, испытующе поглядел на Халелбека. — Слишком трудно идет разведка. Никогда на Мангышлаке не было столько людей, техники, такого разворота работ. Знаешь, иногда думаю: как на фронте в наступлении. Вырвались вперед, захватили плацдарм, а тылы отстали. Что делать? Отойти? Бросить то, что досталось ценой стольких жертв? Или вцепиться изо всех сил и держаться, пока не подойдут резервы…

— Знаешь, Жандос, я тоже пороху понюхал… Никто без подготовки не наступает. Разведка должна сведения принести. Интенданты — боезапас обеспечить. Саперы — мины снять, проволоку порезать. Артиллерия — раздолбать противника… Много чего. Штабисты не зря сидят…

— Правильно. Но наступление всегда риск. Так и в нашем деле…

— Риск-то риск…