Манифест Рыцаря (СИ)

— …уже думаешь, как поразишь их своими достижениями? Что? Что изменилось в тебе, благородном? Что, ты проткнул кого-то острым металлом и потекла кровь? Ты стал лучше, мир стал лучше? Ты всё так же боишься, всё так же хочешь подвести всё под свою философию, по-прежнему полон надежд.

— Это ты про себя, — не будучи в силах говорить, Левр изо всех сил думал в пространство. И, возможно, она каким-то образом услышала, потому что продолжила с тяжёлым вздохом:

— Но здесь, Мотылёк, здесь нет размаха твоим крылышкам, поверь; твои доспехи тянут их к земле. Есть свобода, и ты её не вкусил, хотя я звала. Туда, где и место воину. Туда, где ты узнаешь себя. Узнаешь, чего стоишь. Узнаешь ли ты? Но для этого тебе придётся жить. Обещаешь на этот раз?..

Это была она; прямая и честная, правдивая даже тогда, когда можно было бы покривить душой, польстить, уйти по-женски — по-дамски — от неприятной правды. И Левр был благодарен, что она не лукавила. И оставалась с ним всё то время, что близкая синева смерти и красные тени беспамятства — он чуял их — маячили перед внутренним взором, а он изо всех сил боролся с ними. Долго. Так долго и отчаянно боролся, что после не мог вспомнить, когда и как выкарабкался из борьбы — в сон.

В котором, должно быть, примерещился её силуэт, тёплые губы на его лихорадочном лбу и весёлый короткий смешок, когда она долго гладила его лицо. Ведь, когда Левр открыл глаза, над ним не было Туригутты.

Не было её и в комнате, полной паутины, пыли и сухого запаха старых книг.

— Тури… — позвал юноша своё видение и грезу по имени, но она вновь не отозвалась.

Что ж, Прекрасная Дама вновь нарушала порядок, созданный Левром в давних детских фантазиях. Возможно, она лежала в пьяном беспамятстве где-нибудь в коридорах или казематах. Или давно болталась в петле над ристалищем. От этой мысли Левру стало не по себе, и он вознамерился встать с постели.

Первая попытка подняться закончилась обмороком, а ко второй Левра окружали трое лекарей и озабоченный оруженосец Бритт. Начался медленный путь назад, в мир живых.

— Сколько пальцев видишь? Можешь говорить? Попей…

— Чувствуешь здесь? Нога болит? А где болит?

— Везде…

— Ещё попей. Голова кружится? Куда! Сиди смирно.

Он отвечал покорно на все надоедливые, повторяющиеся вопросы, сам боясь задать главный: кто победил в поединке и где Туригутта? Вместо этого лекари наперебой заставляли вспоминать родословную, порядок месяцев в календаре, местонахождение столицы королевства и заповеди Писания.

— …Но мы не услышали главного, что парень должен был сказать. — А это был Бритт, сложивший руки у груди и неизменно стоявший за спинами целителей. — Давай, Мотылёк, произнеси это, я поставил на тебя, сделай меня богаче…

— …Больше никогда? — простонал юноша, и оруженосец покатился со смеху, радостно ударяя по рукам с одним из лекарей и строя рожи другому, надувшемуся:

— Плевком с земли дракону в глаз! Ты всё-таки не безнадёжен!

…Спустя вечность лекари оставили юношу. Бритт задержался в дверях, оглянулся.

— Она на суде, парень, — возвестил он, без труда разгадывая мысли Левра, — почти сразу после твоей победы она и королевские стражи отбыли в столицу на королевский суд.

— Когда это было? — пробормотал Левр.

— Вчера вечером. Сегодня они должны прибыть в столицу.

Не говоря больше ни слова, оруженосец воеводы ушёл.

«Завтра, — похолодел Левр, вновь уплывая в бессознательную тьму, — для неё всё решится завтра».

Комментарий к Честь Прекрасной Дамы

Это заняло много времени, извините; сенокос, засолка огурцов, постройка сарая и экзистенциальный кризис занимают много времени!

А также — наслаждайтесь иллюстрацией от неповторимой Kudzinec

https://a.radikal.ru/a26/1807/05/58e4a4951364.jpg

========== Одинокий рыцарь ==========

Комментарий к Одинокий рыцарь

Извиняюсь за небольшой ангст)

Кстати, следующая глава будет последней)

…Горы всегда заставляли Тури чувствовать себя неуютно. Но над Элдойром даже горы казались мирными, безопасными и уютными. Нельзя было бы представить белый город без горы Белоснежной, нависающей над ним с запада.

«Кто назвал её Белоснежной? Она цвета охры, — подумала Туригутта, вздыхая и направляясь к южным воротам, — охра с синевой гранита. Белого в ней только ледники». Впрочем, и Элдойр, белый город, также не отличался белизной.

Женщина покосилась на сопровождающих. Воины капитана Элдар ничем не выдавали отношения к предстоящему пересмотру приговора печально известной Степной Нечисти. Она не расспрашивала их о планах Правителя также. Соберётся ли снова Совет? Будут ли её держать в темнице? Принародно позорить? Закуют ли в колодки?

Мелькнула мысль просить немедленной казни, если только кто-нибудь заикнётся о кандалах.

Но ворота Военного Совета были почти пусты, ни столпотворения, ни шума возмущённых мастеров, никаких намёков на предстоящее судилище. От одной из каменных скамеек отделилась фигура в плаще — Туригутта тревожно вглядывалась, пытаясь узнать лицо под капюшоном. Плащ кочевника. Походка всадника. Осанка воина.