Мао Цзэдун

«В деревне из тридцати семи дворов пять семей продали своих сыновей. Они не смогли расплатиться с долгами и пошли на эту меру, чтобы вернуть их и добыть пропитание. Покупателем был кто-то из помещиков… либо богатый крестьянин, которому требовались мужские руки. Помещиков среди покупателей больше. Цена за мальчика колеблется между ста и двумястами китайских долларов. Во время сделки ни покупатель, ни продавец не называют ее куплей-продажей: речь идет об «усыновлении». В мире это принято считать продажей детей. «Контракт на усыновление» в народе называют «личной сделкой».

Присутствовать при ней могут родственники и друзья — в качестве посредников. Покупатель выплачивает им гонорар… Возраст мальчиков составляет от трех-четырех до семи-восьми, иногда до тринадцати-четырнадцати лет. После сделки посредники несут ребенка на спине к дому покупателя. Родители при этом всегда стенают и плачут, иногда супруги даже дерутся между собой. Жена упрекает мужа в никчемности и неумении прокормить семью… Плачут и невольные свидетели.

Самых больших денег стоит четырех-пятилетний мальчик: у него быстрее формируется чувство привязанности. Цена на детей старшего возраста соответственно ниже, тем более что, чуть повзрослев, такой ребенок легко может убежать от «приемных родителей»…

Узнав, что должник продал сына, заемщик тут же устремлялся к его дому с криками: «А, у тебя появились денежки? Так гони же их мне поскорее!» Почему он так поступает? Да потому что нельзя упустить момент: если должник не вернет деньги сейчас, то потом ему их уже никогда не увидеть».

Проблемы крестьянской жизни необъяснимо влекли к себе Мао. После отчета о поездке в Хунань он возвращался к этой теме неоднократно: и в Цзинганшани, и здесь, в Цзянси, запасаясь аргументами против теории зажиточного крестьянства, выдвинутой Ли Лисанем и поддержанной многими партийными кадрами в провинции. Лучше, писал Мао в мае, глубоко проанализировать положение дел в одном месте, чем составить надуманный доклад по огромной территории, поскольку «если любоваться цветами с высоты крупа лошади, то можно проскакать всю жизнь, так и не поняв, в чем их прелесть…»

Наиболее детальное исследование сельской жизни Мао предпринял в 1930 году в Сюньу — уезде, находящемся на стыке трех провинций: Цзянси, Фуцзяни и Гуандуна. Результатом его стал поразительный документ объемом в шестьдесят тысяч слов, где в завораживающих воображение подробностях описывался быт уездного города и прилегающих к нему районов. Обнесенный стеной, Сюньу насчитывал две тысячи семьсот жителей, сорок публичных домов, тридцать лавок, где торговали соевым творогом, шестнадцать магазинов, столько же портновских мастерских, десять постоялых дворов, восемь парикмахерских, семь съестных лавок, семь винных, семь аптек, семь ювелирных мастерских, пять солеварен, три мясобойни, три кузницы, две табачных лавки, двух гробовых дел мастеров, мебельщика, изготовителя фейерверков, жестянщика, часовщика и бесчисленное количество уличных торговых лотков, чайных домиков, ресторанчиков и стихийных рынков. Мао ни словом не упомянул курильни опиума — после прихода коммунистов все они были закрыты. Зато скрупулезно перечислил весь ассортимент товаров в магазинах — 131 наименование — от ночных колпаков до подтяжек, насчитал 34 типа тканей — от мешковины до шелка, и детально описал весь провиант, причем некоторые виды продуктов были настолько дороги и редки, что в год продавалось всего несколько фунтов. Он привел список вывозимых из уезда товаров: на двести тысяч американских долларов в год местные жители продавали в соседние районы рис, чай, табак, древесину, грибы, растительное масло. Он рассказал даже, где пролегают дороги и тропы, которыми пользуются торговцы. В его отчете указаны имена владельцев магазинов, условия жизни их семей, политические взгляды и личные слабости. Так, один из торговцев «любил в прошлом навещать девиц, но из-за жены (се родителям он отдал двести пятьдесят китайских долларов выкупа) бросил». Другой, владелец крупнейшего в городе магазина, тоже «с удовольствием оставлял деньги в борделях и притонах азартных игр».

Проституткам, составлявшим шесть процентов городского населения, Мао уделил особую главу, где приведены имена четырнадцати самых достойных. Большинство, писал он, были молоды и прибыли в город из соседнего уезда Саньбяо. Среди местных жителей ходила поговорка: «Лучше шлюх из Саньбяо только рис из Сяншани». То есть, пояснял Мао, девушки были очень красивы. Огромное количество публичных домов обслуживало аппетиты помещичьих сынков, чьи отцы отправляли своих чад в новые, организованные на западный манер учебные заведения города. Оторванные от тепла родительского дома, молодые люди чувствовали себя одиноко и, чтобы забыться, с охотой шли в «веселые кварталы».