Мао Цзэдун

«Предоставив ситуации развиваться самой по себе, очень скоро — через несколько лет, от силы через несколько десятков лет — мы обнаружим, что контрреволюция уже подняла голову. К тому времени станет окончательно ясно: партия марксистов-ленинцев превратилась в партию ревизионистов и фашистов. Свой цвет изменит весь Китай… Движение за социалистическое воспитание — это борьба за нового человека, это вызов силам феодализма и капитализма, которые поднялись в атаку. Мы должны уничтожить гидру контрреволюции в зародыше!»

Бросив призыв к оружию, Мао в очередной раз ушел в тень, чтобы со стороны наблюдать, как «передний край» будет справляться с возложенной на него почетной миссией.

Вставшая перед руководством задача была весьма деликатной. Требовалось подавить ростки капитализма на селе и в то же время поощрить столь необходимые экономике крестьянские рынки и работу на индивидуальных участках. Критика в адрес продажных чиновников должна была приветствоваться, но не приводить и к малейшим сбоям производства продукции.

По мере развертывания движения эти его цели становились все менее значимыми на фоне тех масштабных проблем, перед которыми лицом к лицу оказалось руководство партии. В начале кампании Мао исходил из того, что моменты, требующие «исправления», наличествуют у пяти процентов деревенского населения. К весне 1964 года и он, и Лю Шаоци говорили уже об одной трети сельских производственных звеньев, находящихся под контролем враждебных социализму сил. Тяжесть ситуации усугублялась не только повсеместной коррумпированностью чиновников, но и тем, что в ходе чисток предыдущего десятилетия на местах почти не осталось кадров, на которые можно было бы положиться. Приглашаемые для руководства движением проверенные партийные работники со стороны оказывались вынужденными менять одних воров и взяточников на других: никого иного в своем распоряжении они не имели.

Для того чтобы как-то исправить создавшееся положение, в сентябре 1964 года Лю Шаоци дал сигнал к грандиозной чистке сельских партийных организаций.

Участие в ней приняли полтора миллиона функционеров, разбитых на подразделения в десять, а иногда и несколько десятков тысяч человек. Волна за волной они накатывали на избранные уезды в течение по меньшей мере полугода. Рамки новой кампании включали в себя борьбу против идеологических, политических, организационных и хозяйственных ошибок. Творившиеся в ее ходе беззаконие и насилие не знали предела. Только на первом этапе чистки в Хубэе в ходе судилищ погибли более двух тысяч человек; в Гуандуне около пятисот предпочли уйти из жизни добровольно. Однако позже, по словам некоего партийного работника среднего звена, «начался настоящий ад». Секретарь Хубэйского провинциального комитета партии Ван Жэньчжун, один из фаворитов Мао, настаивал на «беспощадном революционном шторме», в ходе которого низовые партийные организации были распущены, а власть временно перешла к ассоциациям беднейшего крестьянства. Лю Шаоци говорил, что «всеочищающая буря» продлится пять или шесть лет.

Подобная перспектива полностью устраивала Председателя, всегда преклонявшегося перед идеей классового насилия. К концу 1964 года Мао и Лю Шаоци стали намного ближе друг другу, чем тогда, когда всем уже было ясно, что второй явится бесспорным наследником первого. Но внешнее проявление единства оказалось обманчивым.

Принятое Мао в 1952 году решение уйти на «второй план» было вызвано отчасти его желанием сбросить с себя каждодневную рутину обязанностей главы государства и сосредоточиться на решении стратегических вопросов. Другая составляющая крылась в намерении дать предполагаемым преемникам возможность набраться — под его руководством — опыта в делах управления партией и правительством страны. События в Советском Союзе заставили Председателя поменять обе цели местами. Маленков, сказал Мао позже, не смог удержаться у власти потому, что Сталин никогда не давал ему возможности постоять у руля. Вот почему, объяснял он, «мне требовалось, чтобы Лю и другие заработали свой авторитет еще до того, как я уйду в мир иной».

Но урок, извлеченный из опыта Советского Союза, этим не исчерпывался. В глазах Мао Н. С. Хрущев зарекомендовал себя еще менее достойным продолжателем дела революции, который «предал не только знамя Сталина, но и Ленина». Под его руководством СССР превратился в государство ревизионистов, строящих капиталистическое общество. Наследие Маркса и Ленина оказалось отброшенным из-за неспособности Сталина подготовить себе надежную смену.