Маоизм или марксизм?

Претензии Мао и его группы на идеологическую монополию сказываются и в том, что в ходе «культурной революции» все чаще и громче раздаются голоса о том, что именно Китай дает образец революции всему миру и потому именно он должен возглавить человечество на пути к коммунистическому будущему. А если так, то не приходится удивляться ожесточенным нападкам маоистов прежде всего на Советский Союз, другие социалистические страны, не разделяющие политику Пекина.

И наконец, последний вопрос: с чем мы имеем дело — с чисто национальным, специфически китайским явлением или с таким, которое в той или иной форме проявляется или способно проявиться и в других условиях?

Если говорить об объективной стороне трагедии, переживаемой ныне Китаем, то она кроется в трудностях строительства социализма в стране экономически отсталой, с преобладанием крестьянского населения, с тяжелым грузом имперских и националистических предрассудков. Совершить победоносную национально-освободительную революцию оказалось здесь легче, чем обеспечить планомерный и постепенный переход к социализму, создание его экономической базы, повышение уровня жизни народа (за последние 10 лет население страны выросло более чем на 100 миллионов, а производство продовольствия едва превышает уровень 1957 года).

Но решающую роль играет фактор субъективный: отсутствие должной пролетарской закалки партии и ее руководства, неумение вырабатывать принципиальную и гибкую линию, учитывающую специфические условия страны, неумение сохранять выдержку и стойкость при многих объективных трудностях. К сожалению, руководители КПК, которые сыграли немалую роль на этапе национально-освободительной революции, оказались не на высоте, когда страна приступила к строительству социализма. Они спасовали перед необходимостью длительной и настойчивой борьбы за постепенное решение экономических и социальных задач. Кризис Мао Цзэ-дуна и его окружения — это кризис мелкобуржуазного революционариз-ма и максимализма, людей, рассчитывавших в короткие сроки перепрыгнуть через этапы исторического развития и решить таким путем проблемы страны.

Не сумев добиться этого, они вступили на путь авантюризма, все более увязая в своих ошибках, и наконец стали открыто рвать с марксизмом и интернационализмом в угоду националистическим и мелкобуржуазным теориям.

В Китае очень много специфического, связанного исключительно с условиями исторического развития страны, ее традициями. В то же время там наблюдаются и некоторые явления, которые, пусть в иной форме, так или иначе сопутствовали и сопутствуют революционному движению во всем мире, особенно в отсталых странах. С момента зарождения социализма и коммунизма за ними следовало, как тень, то, что сейчас так уродливо расцвело в Китае. В XIX веке это течение было представлено анархистами типа Бакунина, в начале нашего столетия — эсерами, троцкистами и другими представителями так называемого «левого коммунизма». Все это, по выражению Маркса, больная тень настоящего социализма — социализм мелкобуржуазный, с консервативными и даже реакционными чертами. И подобно тому как тень может становиться более или менее похожей на предмет, может правдиво или уродливо отражать его, так и социализм мелкобуржуазного сорта больше или меньше похож на социализм подлинный.

Приведем несколько примеров из истории рабочего движения, взятых из опыта разных стран и разных эпох.

Сто лет назад Маркс и Энгельс готовили очередной конгресс Интернационала, который должен был состояться в Базеле 22 июля 1869 года. И как раз тогда впервые мировому коммунизму пришлось столкнуться с попыткой взорвать его изнутри. Эту попытку предпринял известный русский анархист Михаил Бакунин. Он был руководителем полуанархиче-ского, полулиберального объединения «Альянс социалистической демократии», которое незадолго до этого вошло в Интернационал. Несмотря на устав Интернационала, запрещавший сохранение каких-либо самостоятельных международных организаций внутри него, Бакунин тайно сохранял «Альянс социалистической демократии» в виде подпольной организации. Опираясь на нее, он рассчитывал захватить руководство Интернационалом и навязать ему свою программу. Известно, что этот план Бакунину не удалось осуществить и Базельский конгресс отверг все его домогательства.

Некоторые обстоятельства заставляют нас вспомнить об этом факте. Первое — то, что Бакунин выступал с программой более революционной на словах, чем та, которой придерживался Интернационал. И это, несомненно, делало довольно затруднительной его критику. Маркс писал Энгельсу в ту пору: «Бакунин думает: если мы одобрим его «радикальную программу», то он сможет раззвонить о ней во все колокола и таким образом до известной степени скомпрометировать нас. Если мы выскажемся против, то нас ославят, как контрреволюционеров[50].