Мара из Троеречья (СИ)

— Если Чернав не объявится до рассвета, я отправлю к ним голубя и попрошу поторопиться. Возьму обычного почтаря — так быстрее. Да и жалко, если с видящим что-то в дороге случится — в Чарограде уже троих потеряла…

Стрекотали сверчки, выводил песню соловей, а высаженный у дороги лилейник раскрывал желтые лепестки. Роланд не замечал благоухания цветов в ночном саду — казалось, все вокруг пропахло едким голубиным пометом.

Остановившись у входа, он открыл перед Радмилой дверь. Та выпустила локоть воина и осветила огоньком свечи темный проход. Роланд заходить не спешил.

— А ты? — повернулась княгиня.

— Пройдусь немного перед сном.

Радмила кивнула и направилась к лестнице.

Роланд отпустил дверь, и вернулся в сад, проклиная безлунные ночи, которых ему с лихвой хватило в Мальборке. За ноги цеплялись усиками разросшиеся после недавних гроз вьюнки, выпрыгивали из травы земляные жабы — здоровые, с ладонь, словно распухшие от обилия съеденных дождевых червей, неосмотрительно вывалившихся на поверхность из своих нор, а под носками сапог то дело перекатывались незрелые, но опаленные солнцем яблоки.

Он остановился в том самом месте, где встретил Тихомира с подопечным. Жаль будет, если старый вояка уже сдал караул. Роланд не рискнул бы идти к наставнику домой и нарушать его чуткий старческий сон. К тому же, он пока и сам не представлял, как завести разговор, чтобы не вызвать подозрений в измене. Особенно, учитывая последние новости.

Роланд тяжело опустился на пень спиленной груши. Труха посылалась из-под растрескавшейся коры, а вертлявые уховертки, подняв хвосты, как воины поднимают оружие к бою, поспешили прочь от потревоженного убежища. На одну из них Роланд случайно наступил, пересаживаясь удобнее, и та закрутила раздвоенным хвостом, пытаясь расквитаться с обидчиком. «Девчонка бы меня прокляла за это», — хмыкнул воин, придавливая букашку к земле. Под сапогом хрустнуло — уховертка растеклась зеленоватой жижей по подошве.

Роланд уже собирался отложить разговор на завтра, когда двое стражников вышли из-за угла. В темноте было не разобрать, нужные ли это люди, и Роланд затаил дыхание, ожидая, когда те подойдут ближе.

— Покормили пленницу-то? — только по голосу, да по зависшему в воздухе вопросу, Роланд понял, что ждал не зря.

— Позже.

Старый вояка тяжело вздохнул и сел прямо в траву неподалеку. Роланд тут же покинул насиженное место и опустился рядом с Тихомиром. Все такой же перепуганный, как и при первой встрече, Волот остановился, как ушибленный, глядя прямо перед собой и только глаза навыкат выдавали, что парень мучительно соображал — садиться рядом, или так и стоять навытяжку перед начальством. Старый воевода посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Скажи, Тихомир, — начал Роланд, осторожно подбирая слова, — нет ли у нас прорехи? Не отлынивает ли кто от обязанностей, оставляя городские ворота на посту?

Старик покряхтел, и только собирался ответить, когда Волот, неловко дернувшись, шагнул вперед и громко и горячо выпалил:

— У нас, господин Роланд, все несут свою службу смирно, только у ворот, что ведут в порт, парни отвлекаются на блудных баб… — тяжелый взгляд Тихомира не остановил Волота, и он продолжил звенящим от то ли негодования, то ли юношеского запала голосом: — Я им говорил, говорил, а они… — потряс он кулаком в пустоту, — пост не оставляют, по одному бдят, но негоже…

Тихомир шлепнул его ладонью по животу, не столько больно, сколько унизительно, и Волот замолк, прикусив кончик языка.

— Помолчи лучше, — старик, оставив пристыженного подопечного, повернулся к Роланду и проницательно спросил: — А надо?

Тот неопределенно пожал плечами.

— Это из-за грядущего праздника? Чтоб враг в город незамеченным не проник? — Волот понизил голос и отошел на несколько шагов, подальше от крепкой руки наставника. — Просто есть одно место…

— Волот! — рявкнул Тихомир. — Умолкни, думать мешаешь.

Волот обиженно засопел. Некоторое время провели в тишине. Роланд не торопил, а Тихомир поскрипывал зубами, перебирая в уме возможные слабые места в цепочке городской стражи.

— Знаешь, вот так, чтоб пробраться в город, — Тихомир выделил два последних слова, — и незамеченными, это никак. Но вот если караульных кто-то отвлечет или заговорит… Да, такое возможно, — почесал бороду вояка.

— Плохо, — подытожил Роланд и, поймав на себе взгляд покрасневшего от волнения юного стражника, добавил: — плохо, что такое возможно.

Волот едва не подпрыгивал от хранимого им важного знания, которое давило на грудь, требуя незамедлительно поведать о себе.

— Господин Роланд, ну позвольте же сказать! — взмолился он.

— Говори, — Роланд устало посмотрел на мальчишку.

Сгорбившись под осуждающим взглядом Тихомира, Волот отступил еще немного.

— Это правда важно, — сбивчиво начал он. — Есть дыра в западной стене, мне… мне показали. Только я не скажу кто. Я обещал. Там кирпичи порушились, и она лозой заросла так плотно, что даже зимой не сразу заметишь. Вот, — Волот поднял испуганный взгляд, не понимая, выволочки ожидать или одобрения.