Маракотова бездна

– Это только оттяжка, Льюис! – проговорил Руперт с отчаянием, когда ушёл последний клерк и братьям можно было наконец согнать застывшую улыбку с измученных лиц.

– Эти ставни никогда больше не откроются! – воскликнул Льюис, и, упав друг другу в объятия, оба вдруг разрыдались, горюя не о себе, но о тех, кто им доверился и на кого они навлекли несчастье.

Но кто осмелится сказать, что надежды нет, пока он не поведал о своей беде людям? В тот же вечер миссис Сперлинг получила от своей старой школьной подруги, жены Льюиса Гэрревега, письмо, в котором та излила все свои опасения и надежды и рассказала о свалившемся на них несчастье. Тут же из дома викария весть пошла в Новый Дом, и на следующий день, рано утром, мистер Рафлз Хоу вышел из дому с большим чёрным ковровым саквояжем в руках и затем каким-то образом добился, чтобы кассир местного отделения Английского банка встал из-за стола, не закончив завтрака, и открыл банк раньше обычного часа. К половине десятого возле банка братьев Гэрревег уже начала собираться толпа, но тут появился бледный, худощавый человек с большим, раздутым ковровым саквояжем и настойчиво потребовал, чтобы его провели в приёмную банка.

– Ничего нельзя поделать, сэр, – смиренно сказал ему старший брат (братья стояли рядом, стараясь поддержать друг в друге мужество). – Мы бессильны. У нас почти ничего не осталось, и было бы несправедливо по отношению к другим, если бы мы вам уплатили. Можно лишь надеяться, что, когда будут исчерпаны все оставшиеся возможности, никто, кроме нас самих, не пострадает.

– Я пришёл не взять, а внести деньги, – сказал Рафлз Хоу своим серьёзным, как бы извиняющимся тоном. – У меня здесь с собой пять тысяч банковских ассигнаций, в сто фунтов каждая. Если вы будете так добры и примете этот вклад, я буду чрезвычайно вам обязан.

– Но боже мой!.. – проговорил Руперт Гэрревег, запинаясь. – Разве вы, сэр, не слыхали, что… Разве вы не видели? Мы не можем допустить, чтобы вы пошли на это, не зная… Как ты думаешь, Льюис?

– Да, конечно! Сейчас мы не можем посоветовать вам, сэр, воспользоваться услугами нашего банка: идёт непрерывное изъятие вкладов и мы не знаем, чем всё это может кончиться.

– Ну-ну, – сказал Рафлз Хоу. – Если изъятие вкладов будет продолжаться, пошлите мне телеграмму, я добавлю ещё немного. Расписку вы мне пришлёте по почте. Всего доброго, господа!

Он поклонился и вышел, прежде чем изумлённые братья поняли, что произошло, и успели оторвать глаза от огромного чёрного саквояжа и лежащей на столе визитной карточки посетителя. В Бирмингеме в тот день всё обошлось благополучно, и банк братьев Гэрревег по сей день пользуется заслуженной высокой репутацией.

Эти случаи сделали Рафлза Хоу известным во всей Центральной Англии. Однако, несмотря на свою щедрость, он был не из тех, кого легко надуть. Тщетно канючил у его дверей здоровенный нищий, напрасно ловкий вымогатель исписывал страницу за страницей, изливая свои вымышленные горести. Роберта поражало, как безошибочно Рафлз Хоу, выслушав от него какую-нибудь трогательную историю, замечал всякое несоответствие, тотчас слышал фальшивую ноту. Если пострадавший был, по мнению Рафлза Хоу, достаточно силён и мог сам справиться со своей бедой или таков по своей натуре, что помощь не пошла бы ему на пользу, ничего нельзя было добиться от хозяина Нового Дома. И старик Макинтайр тоже тщетно осаждал миллионера тысячами намёков и недомолвок, стараясь дать ему понять, какой злой и несправедливой оказалась участь его, бывшего фабриканта, и как легко было бы ему вернуть прежнее величие. Рафлз Хоу вежливо выслушивал, кивал, улыбался, но не проявлял ни малейшей охоты помочь озлобленному неудачами фабриканту оружия подняться на прежний пьедестал.

Но если богатство странного отшельника манило к себе попрошаек, как огонь притягивает мотыльков, оно привлекало к себе и другие, более опасные общественные элементы. В деревне стали встречаться грубые, подозрительные физиономии, за елями возле Нового Дома по ночам рыскали какие-то тёмные фигуры, и городская и местная полиция предупреждала, что в Тэмфилд собираются пожаловать недобрые гости. Но, как полагал Рафлз Хоу, среди многих возможностей, какие даёт огромное богатство, оно обеспечивает и его защиту, в чём кое-кто скоро имел случай убедиться.

– Не хотите ли зайти ко мне? – сказал он однажды утром, заглянув в полуоткрытую дверь гостиной Зелёных Вязов. – Покажу вам нечто забавное.

Рафлз Хоу близко сошёлся с семьёй Макинтайр, и редкий день проходил, чтобы они не встретились.

Все трое охотно откликнулись на приглашение, зная, что это, как всегда, сулит какой-нибудь приятный сюрприз.

– Я как-то показал вам тигра, – обратился Рафлз Хоу к Лауре, когда они входили в столовую, – а сегодня покажу зверя не менее опасного, хотя далеко не такого красивого.

В углу столовой находились особым образом расставленные зеркала, и наверху, под острым углом к ним, – ещё одно большое круглое зеркало.

– Посмотрите в верхнее зеркало, – предложил Рафлз Хоу.