Маргарита и сотрудник КГБ

“Как мне жить дальше, если потеряна последняя надежда на более светлые дни?” – спрашивала себя Мария. Ответ и утешение она находила только в своей вере, в надежде на Божью милость. Мария продолжала читать письмо.

“:Я Вам пишу потому, что Пётр, уже будучи тяжелобольным, не мог писать сам, и поэтому попросил меня после его смерти сообщить Вам все подробности, связанные с его последними днями жизни и смертью. Я ему обещал это исполнить, только не мог ему гарантировать, что письмо дойдёт к адресату, т.е. к Вам, Мария. А теперь подробности.

Мы с Вашим мужем работали вместе на пилораме. Работа довольно тяжёлая. Приходилось по двенадцать часов в сутки катать тяжёлые брёвна при сильном морозе и неполноценном питании. Нелегко было всем, но особо страдал Пётр. Я видел, как он постепенно слабел, как глубоко ввалились глаза, в которых отражалась грусть и боль, как этот человек перестал интересоваться окружающим миром. Только изредка, когда мы уже лежали уставшие на своих нарах, он заводил разговор о прошлом. При этом его глаза светились, и было видно, что его мысли переносились за пределы лагеря.

Где-то в начале зимы, кажется, в ноябре, Петру сделалось очень плохо, он стал нетрудоспособным. Наконец, его поместили в лазарет, где он пролежал три недели, после чего выписали пригодным для исполнения лёгкой работы внутри помещения.

Лагерные начальники, прочитав заключение врачей, издевательски ему сказали:

– Здесь не курорт, гражданин Кран, а лагерь для Перевоспитания преступников, так что будьте добры, трудитесь там, куда Вас направляют. Между прочим, вы считаетесь верующим, а значит, можете обратиться к своему Богу за помощью, или Вы от него уже отказались?

Присутствующие громко захохотали, а Ваш покорный Пётр с поникшей головой направился к бараку.

Через несколько дней Ваш муж не мог больше самостоятельно вставать на ноги. Он вначале сильно похудел, потом стал опухать, особенно ноги, они стали очень толстыми и выглядели деревянными. Я и ещё двое его друзей приносили ему еду, носили в туалет и старались, как могли, ему помочь, но здоровье Петра всё ухудшалось. Несколько раз мы с товарищами обращались к коменданту лагеря с просьбой поместить больного Крана в больницу, но на нашу просьбу почему-то никто не реагировал”.

Мария опять перестала читать, ей казалось, что она видит перед собой больного Петра, но никак не может представить другое лицо, чем то, которое видела в последний раз, когда Чернов его арестовал и отвёз в город.

Слёзы катились по щекам Марии, и она, как уже часто бывало, чувствовала себя очень одинокой. Если бы в этот момент кто-либо её спросил: “Мария, ты согласна сегодня умереть вместе со своими детьми?” – она бы уверенно ответила: “Если это Божья воля, то да”. Мария вытерла слёзы и читала дальше.

“:Потом мне довелось случайно подслушать разговор двух начальников. Один из них сказал: “:Для нас и советского общества полезнее, если этот Кран умрёт”.

Мне всё стало ясно. Ещё раз просить помощи у начальства не имело смысла.

После услышанного разговора я пришёл к выводу, что Ваш муж уже заранее был приговорён к смерти и, вероятно, потому, что не отрёкся от своей веры в Бога. Вскоре, однажды утром, перед тем, как все трудоспособные заключённые собрались покинуть барак, Ваш муж подозвал меня и тихо сказал:

– Николай, когда ты вечером после работы вернёшься в барак, меня уже не будет, поэтому очень тебя прошу: напиши моей семье письмо. Обо всём напиши и извинись за меня, пусть меня простит любимая Мария, что сам не написал ей нескольких прощальных слов. А теперь, мой добрый друг, у меня к тебе самая последняя просьба: Давай споём с тобой вместе по-немецки песню “Когда борьба закончится, нас Бог вознаградит” (Лидербух, 766.) И мы её спели от начала до конца”.

Марии так трудно стало читать письмо, так сильно на неё подействовало каждое слово, что она боялась потерять сознание.

“Боже, помоги мне пережить это страшное известие!”

– просила она со слезами и продолжала читать:

“:Я понимаю, что Вам, Мария, как и Вашим детям, ; будет нелегко читать эти печальные слова, но я должен сообщить Вам правду. Вечером, вернее сказать, перед вечером, ещё до захода солнца того же дня, при сильном морозе двое заключённых положили труп Петра на специальные салазки и отвезли в ближайший лес. ; Там, как мне сказали после, его труп забросали снегом. , Вот и всё, уважаемая Мария, что я обязан был сообщить Вам о Вашем муже”.