Маргарита и сотрудник КГБ

– О, Боже! За что такое наказание? Почему должен страдать ребёнок, который безгрешен по сравнению со взрослыми полноценными людьми? Ведь этот мальчик не видел счастья в жизни; у него отняли отца, лишили радости детства, а теперь он вынужден страдать, и опять по вине Чернова. Неужели это справедливо, Великий Бог?

Мария умолкла, приподняла голову, чтобы достать платочек и вытереть слёзы. Оглянувшись, она убедилась, что находится в палате одна со своим больным сыном, и опустилась на колени.

“Господи, прости меня!” – начала молиться Мария, чувствуя в своём сердце большой грех. Она только что сомневалась в справедливости Всемогущего Бога, высказала это вслух, когда прекрасно знала, что Бог не делает ошибок.

“Прости, Отец Небесный, что я так слабоверна, – продолжала Мария, – что не оценила Твоей милости и любви к грешникам. Дай мне силы, Господи, чтобы я смогла стать послушнее Тебе, чтобы смогла простить Чернова”.

Прошёл ещё один день, а пострадавший Ваня всё ещё не приходил в себя. Врачи определили, что от сильного потрясения произошло кровоизлияние в мозг. Это грозило больному смертью или параличом на всю жизнь.

“Бедный Ваня, – подумала Мария, услышав слова доктора, – ведь он пострадал из-за меня, хотел меня защитить. Рядом находилось много людей, но никто не пытался преградить путь Чернову. Только мой единственный, мой страдающий умом сынок не побоялся вступить в поединок со злым человеком. Нет, Ваня, ты не слабоумный, а мудрее многих здоровых, и Бог обязательно вознаградит тебя”.

Так рассуждала Мария, пока сидела у кровати больного в ожидании его пробуждения. Она почти не отходила от него, всё плакала и молилась, чтобы Ваня пришёл в сознание, открыл глаза и увидел её. Ей очень хотелось, чтобы сынок узнал, что он своим поступком освободил маму и она ему так благодарна.

Очень медленно текло время, Мария почти каждые пять минут посматривала на часы. И вдруг, к вечеру второго дня, а точнее, в восемнадцать часов десять минут, Ваня открыл глаза. Мария сидела рядом и видела это радостное мгновенье.

“Бог услышал мои-молитвы, – были её первые мысли, и из глаз матери покатились слёзы радости. – Ваня, родной! Ты меня узнаёшь? “ В это время в палату вошли врач и медсестра. Они остановились, не доходя к кровати больного, и молча наблюдали, как мать радовалась возвращению к жизни слабоумного сына.

Возможно, эти добросовестные медики в какой-то мере сочувствовали несчастной матери, потому что тоже вкладывали в свой труд много силы и ума, но понять эту женщину они не могли потому, что её ребёнок от рождения был неполноценным и больным.

Таким же глупцом виделся Ваня и Чернову. Он отвёз его в больницу только потому, чтобы избежать возможных последствий, связанных с расследованием “несчастного” случая. У Чернова были два надёжных свидетеля, которые наверняка скажут следователю, что слабоумный мальчик сам виноват в случившемся. Другие же видели, что водитель успел бы остановить машину, предотвратить наезд на мальчика. Но эти свидетели были из числа верующих.

:Пришедший в себя Ваня в упор смотрел на мать и молчал. Потом, когда Мария дотронулась кончиками пальцев до его лба, сын окончательно очнулся и наконец узнал её. Но губы оставались сомкнутыми, только по выражению лица было видно, что он в полном сознании.

“Скажи что-нибудь, Ваня, дай мне знать, что ты можешь разговаривать”, – просила Мария, стараясь улыбаться. Ваня медленно раскрыл рот, его лицо при этом сморщилось, и он тихо промолвил:

– У меня голова болит.

Его глаза печально и с надеждой смотрели на Марию. Она не только видела, но и чувствовала своим материнским сердцем, как ждал её сын помощи. Но она, возможно, впервые в жизни не была способна исполнить его просьбу. Мать не хотела показать своих слёз, старалась смотреть ласково, чтобы не огорчать ещё больше больного. Только, несмотря на её старание, слёзы одна за другой скатывались по щекам. Врач с медсестрой покинули палату, оставив Марию с больным одну. Не зная, чем Ване помочь, Мария взяла его правую руку и нежно поглаживала её.

– Мама, где мы находимся? Я хочу домой, – прошептал он, едва слышно.

– Ваня, милый, ты находишься в больнице, ты очень болен, но Бог не оставит тебя, Он всюду с тобой и обязательно поможет, ты только в Него верь. Молись, как мы с папой тебя учили.

Ваня смотрел на мать и молчал. Потом опять заговорил слабым голосом:

– Мама, если я умру, то когда-нибудь ещё встречусь с папой и с тобой?

– Конечно, Ваня, мы обязательно будем' вместе, CCJI] только постараемся быть послушными Богу и попро сим у Него прощения грехов.

Опять наступило молчание, Ваня закрыл глаза и за стонал, но через короткое время ясно произнёс:

– Мама, я тоже совершил грех. Ты всегда говорила мне, что надо всех людей любить, а я не любил Чернова сказал ему, что он дурак.

Мария так удивилась этим словам сына, что сразу не нашлась, как продолжить разговор.

“Господи, – подумала она, – если это дитя признаётся, что совершило грех, что тогда должны говорип мы”.

Такие мысли встревожили Марию и болью отозвались в материнском сердце, и она сказала сыну: