Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Спецпереселенцы остро нуждались в таких товарах, как соль, чай и мыло, которыми торгующие организации не смогли их обеспечить «из-за отсутствия фондов». Проводившейся в Новосибирской обл. в феврале 1944 г. проверкой расходования продовольствия, отпущенного для вновь вселенного контингента, были установлены факты «незаконного израсходования продовольственных фондов» в Чистоозерном районе. Из полученных для калмыков 112 ц хлеба, 14 ц мяса, 8 ц рыбы и 26 ц крупы было израсходовано не по назначению: хлеба — 70 ц 93 кг, мяса — 7 ц 24 кг, крупы — 3 ц 42 кг. На момент проверки райторготделом рыба вообще не была получена. Вследствие незаконных действий зав. торготделом Огнянникова и зав. райпотребсоюзом Крыжановского подавляющее большинство калмыков, вселенных в район, не получало никаких продуктов питания по 10 дней. В феврале 1944 г. всем калмыкам были выданы хлебные карточки, по которым они не получили ни одного килограмма хлеба. В результате появились случаи употребления в пищу мяса павших животных. Секретарь РК ВКП(б) и председатель райисполкома при этом заявили, что расходование продовольственных фондов не по назначению произошло с их ведома, и даже было ими санкционировано[894]. «Для производства детального расследования» в Чистоозерный район был командирован оперативный работник УНКВД, который должен был отчитаться И. Т. Гришину о результатах расследования. Документа, свидетельствующего о том, как закончился этот инцидент, в Новосибирском областном архиве найти не удалось.

Большая часть «контингента» оказалась в бедственном положении. Если до выселения многие семьи получали государственные пособия по многодетности или как семьи фронтовиков, то после депортации были лишены пособий, являвшихся для некоторых единственным средством к существованию. Большинство спецпереселенцев-калмыков оставили на местах прежнего жительства скот, сельскохозяйственные продукты и др., причем многим из них не были выданы квитанции, вместо них представители оперсостава, проводившего операцию по выселению делали только отметки в посемейных карточках о количестве оставленного скота. Такие отметки не являлись официальными документами, и сданные под них скот и продукты не компенсировались даже частично.

Многие семьи оказались разъединенными в процессе депортации и подавали заявления с просьбами о воссоединении с родственниками. Эта проблема также требовала быстрого решения, так как глава семьи зачастую оказывался единственным трудоспособным ее членом, и его отсутствие ставило семью в крайне трудное материальное положение.

При всем этом в справке начальника ОСП УМВД по Томской области полковника Гракова от 17 января 1950 г. калмыки назывались в числе спецпереселенческих контингентов, пользовавшихся определенными льготами. Например, «выселенцы-калмыки были освобождены от всех платежей и налогов государству, им выдавалась безвозвратная ссуда на приобретение одежды и обуви, продуктов питания, сельскохозяйственного инвентаря, скота и топлива». Кроме того, нуждавшимся калмыкам выдавалась ссуда сроком на пять лет на постройку домов и помещений для скота. В указанном документе упоминается факт полного расчета «за скот и зерно, оставленные на месте прежнего жительства», по крайней мере в Томской обл. Нельзя, однако, точно сказать, производился ли этот расчет за все оставленные продукты, или только за те, которые подтверждались квитанциями, выданными по всем правилам[895].

Большинство распоряжений и инструкций, касающихся спецпереселенцев-калмыков, составлялось на основе аналогичных, созданных ранее для немецкого «контингента». Вероятно, поэтому документов, определяющих порядок расселения, трудоустройства и правовое положение калмыков, значительно меньше и они менее подробны.