Мария Каллас. Дневники. Письма

Опера здесь идет вразнос! Я больше ничего не понимаю. Представь себе, во вторник пора было выходить на сцену, а Баум[104] еще не пришел, и мы не провели ни одной репетиции с хором и оркестром! С ума сойти. Но я не беру в голову. Достаточно, если я хорошо спою на спектаклях и буду в форме. К счастью, сегодня мне намного лучше. Я даже в форме быка! Хорошее настроение и т. д. Спасибо и на этом, что ты хочешь. Я знаю, что должна остаться здесь на два месяца, так что ни к чему сердиться. Как ты думаешь? И потом, здешний климат так давит, что злиться просто нет сил. Пожалуйста, пришли мне поскорее письма, где упоминаются 6 недель, потому что в здешнем контракте этого нет, исчезло, а я не хочу, чтобы меня задержали дольше.

И потом, как я и предсказывала, с «Травиатой» просто катастрофа. Они протестовали, помнишь, и Лидуино телеграфировал подтверждение. Посмотрим, что они сделают. Но пока я исключила ее из контракта и ни под каким видом не буду ее петь, пусть даже потеряю два спектакля. Там будет видно, я настаиваю на «Пуританах».

Пока не готовь паспорта сюда. Ты убьешься. Я улечу прямо отсюда, не заезжая в Н.-Й., потому что боюсь, что с меня возьмут налоги в долларах, а я, будучи американкой, этого совершенно не хочу. Я и так много потрачу, жизнь здесь дорогая. И потом я терпеть не могу Н.-Й., никакого удовольствия быть там, пусть даже один день. Я надеюсь, что мама приедет сюда ко мне, вот и все. Я пошлю денег крестному и улечу отсюда, так тебе не придется лететь самолетом. Умоляю тебя. Я ужасно боюсь за тебя, ты же знаешь, и не хочу, чтобы ты летал самолетом. Так будет лучше.

И они пришлют мне «Трубадура», иначе пусть пеняют на себя, и 3 остальных. Порядок следующий: «Норма», «Аида», «Тоска». Нет, извини меня, теперь, глядя в программу, я вижу, что мои следующие и последние – «Травиата» или «Пуритане», они сами не знают, а потом «Трубадур». Других новостей у меня нет, я только прошу тебя быть в форме. Я тоже постараюсь, ведь я хочу вернуться здоровой и красивой, чтобы вкусить нашего счастья. Подумай, сколько дал нам Бог! Дорогой, думай обо мне и будь за меня спокоен. Наш Бог поможет нам, как всегда. Он один располагает нами, как хочет, и я полна веры в Него. Поцелуй от меня твою маму, и Пиа, и всех. Не забудь прислать мне письма от Караса Кампоса[105], и, главное, не забудь, что я люблю тебя невероятно и готова на любую жертву ради нашей любви. Думай обо мне и люби меня. Главное, пиши мне, все и побольше. Я не скажу маме, что не хочу, чтобы ты приезжал. Скажу, что ты слишком занят, хорошо?

Я прощаюсь с тобой, душа моя. Привет нашему домику, и скажи Матильде, что я поручаю ей заниматься всем. Пиши мне, я жду.

Я обожаю тебя, и я всегда твоя

Мария.

Здесь просто смертельная жара, впору задохнуться!

И еще Луиза Багарози, как я слышала, без гроша. Им нечего есть. Представляешь?

PS: цены здесь такие: 30 песо в день за двойной номер, и примерно 10-14 песо уходит на еду. Но я хорошо завтракаю, потому что вечером можно есть только немного и полегче, так что с утренним завтраком уходит 30 песо с человека максимум. Песо 8,60 к доллару, так что подсчитаю. Если приедет мама, номер будет стоить, кажется, на 10 песо больше и еще 30 на еду, значит, 60 песо за меня и 40 за маму, всего 100 песо в день. Прибавь мелкие расходы и увидишь, что мне повезет, если я сумею обойтись 1000 долларов за 2 месяца. Лишь бы было здоровье!!!

Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски

Мехико, 20 мая

Мой дорогой Титта,

сейчас три часа ночи, и я не могу уснуть. Не знаю почему, но я очень возбуждена, как будто чего-то боюсь. А с тобой, душа моя, все хорошо? Я всегда тревожусь вдали от тебя. Понимаешь, когда ты так счастлив, всегда боишься, что это слишком.

Мой дорогой, сегодня я написала тебе длинное письмо со всеми моими новостями. Забыла тебе сказать, попроси Матильду, чтобы она хорошенько обмерила все ящики и шкафы, и напиши мне сразу же. И потом я хотела бы знать, где парик для «Аиды» и костюмы. Я хотела бы знать сейчас же, как они были отправлены, потому что здесь у них просто мания ничего не доставлять, это смерти подобно. До такой степени, что нам с Симионато пришлось внести за наши сундуки по 100 долларов каждой. Представляешь, какая глупость!! И мы их до сих пор не получили. Если мне надо быть на сцене 23-го, а у меня ни костюма, ни парика! Проклятье, зачем я приехала! К счастью, сейчас я в форме. Надеюсь ее сохранить, если будет Богу угодно.