Мария Каллас. Дневники. Письма

И уж коль скоро у нас конфликт, наверное, стоит упомянуть открытие скалического сезона.

Я была ангажирована несколько месяцев назад, чтобы петь в «Трубадуре», и радовалась выбору этой оперы, потому что я ее уже пела, в то время как незнакомую оперу мне потребовалось бы учить. Мне бы и времени не хватило, так как мне было необходимо быть в Америке. Меня заверили, что тенор, который не спел эту оперу два года назад, предпочтя ей «Шенье», на этот раз споет ее наверняка. Но, очевидно, возникло недоразумение, так как контракт тенора не ограничивался одним «Трубадуром», но распространялся и на другие оперы его репертуара. Результат: предусмотренный «Трубадур» исчез из программы. И оперу исполнял другой тенор, но, как сказали впоследствии и чему трудно поверить, первый, Манрико, был ангажирован по конкурсу со вторым, которому была предложена вместо этого опера более… легкая, «Пуритане»! Я узнала об этом – снова опровергая сплетню, что в Ла Скала распоряжаюсь я, – случайно, на улице, услышав разговор двух человек на эту тему. Короткой, стало быть, была жизнь и этой оперы, и казалось в какой-то момент, что ее заменят «Фавориткой». Когда и это кончилось ничем, мне предложили «Медею», на которую я не хотела соглашаться, потому что впоследствии сказали бы, что это я на ней настояла, сорвав всю заранее подготовленную программу, включая теноров. И вот как появился «Бал-маскарад», неуместный как опера открытия сезона.

Остаюсь, господин директор, искренне ваша

М.М.К.

Дирекции Ла Скала – по-итальянски

Милан, 9 ноября 1957

Как было условлено после продолжавшихся до сих пор перипетий, я вернусь 23-го или, самое позднее, 24-го из Соединенных Штатов, куда собираюсь лететь завтра. По возвращении я прибегу, чтобы немедленно начать подготовку оперы открытия сезона «Бал-маскарад». До 30-го я не смогу участвовать ни в каких репетициях, это непременное условие, чтобы я могла с Маэстро Тонини отработать оперу. Мой ангажемент на эту оперу рискован, так как я могу быть вынуждена отвечать требованиям текущего процесса, в который я вовлечена в Америке с господином Багарози[171].

Представления будущего сезона, удаленные как минимум на два дня друг от друга, по обоюдному соглашению, будут: ПЯТЬ спектаклей «Бал-маскарад» с 7 декабря по 22 января, ПЯТЬ «Анна Болейн» с 9 по 23 апреля и ПЯТЬ «Пуритане» или «Пират» (согласно достигнутой договоренности) с истечением контракта 30 мая 1958 г.

Сердечно ваша

Мария Менегини Каллас.

Лоуренсу Келли[172] – по-английски

Милан, 24 ноября 1957

Дорогой Ларри!

Всего несколько слов, чтобы приветствовать тебя и попросить прислать мне адреса всех чудесных людей, с которыми я познакомилась там, в Далласе, и которые были так милы со мной, чтобы я послала им по письмецу с поздравлениями с Рождеством. Если бы ты мог это сделать, как только будет возможность, а также написать мне новости после моего отъезда, как все прошло и т. д.

Сделай над собой усилие и напиши поскорее,

С любовью,

Мария.

Лео Лерману – по-английски

Милан, 26 ноября 1957

Дражайший друг Лео!

Я была очень огорчена, что не смогла с тобой увидеться в мои последние поездки в Н.-Й. С тобой больше, чем с кем-либо, ведь я знаю и чувствую, что ты один из моих лучших, если не самый лучший друг. Но ты понимаешь, какие горы мне пришлось свернуть. Я надеюсь, что больше никогда в жизни мне не понадобится адвокат!

Так что, дорогой Лео, я надеюсь много видеться с тобой в следующий раз, и, пожалуйста, поведи меня есть чоп-суи[173], хорошо? Я его обожаю. Я буду в Н.-Й. 18 или 23 января, все зависит от того, полечу ли я прямым рейсом до Чикаго (у меня там концерт 22 января, как в прошлом году), или остановлюсь в Н.-Й на 2-3 дня до концерта. Как бы то ни было, я тебе напишу. Спасибо и за твою милейшую телеграмму в Техас. Ты всегда рядом, когда мне трудно, правда?

Какие еще у тебя новости? Насчет наших друзей? Насчет моей дорогой коллеги Тебальди? Пожалуйста, пиши мне, если есть что-то новенькое. Я много репетирую к «Балу». Должен быть успех. Почему я должна все время сражаться?

И, пожалуйста, передай Марлен (Дитрих) всю мою дружбу и скажи, что я очень огорчена случившимся с ней почтовым инцидентом. И еще что я опомниться не могу, что она не получила телеграмму на Рождество. Как ты думаешь, у меня неправильный адрес?

A rivederci presto (sic)[174], дорогой Лео, и тонны любви от

Марии и Баттисты.

Эльвире де Идальго – по-итальянски

Милан, не датировано

Дорогая Эльвира,

спасибо от всего сердца твоей Марии, которая всегда тебя помнит с величайшей нежностью и любовью. Мне грустно, что ты никогда не можешь присутствовать на моих представлениях, но я много думаю о тебе. Луис[175] и я, вернее, Луис и мы, если не видимся каждый день, не выдерживаем. Он стал таким дорогим другом для нас, и, я думаю, мы для него тоже.

Мы часто говорим о тебе, и я благодарю тебя за Фаэтона[176].

Я напишу тебе позже, когда будет поспокойнее, а пока прими мою безусловную любовь.

Твоя Мария.