Марино Фальеро, дож венецианский

Такого
Нет! Это — слово! Хуже, — звук, приставка!
Презреннейший, гонимый, жалкий нищий,
Не получив подачки, может хлеба
Искать у сердца подобрей. Но тот,
Кто правосудья не нашел в Совете,
Чей долг со злом бороться, тот бедней
Отверженного попрошайки: раб он!
Таков теперь и я, и ты, и род наш
Вот с этих пор. Мастеровой немытый
В нас пальцем ткнет: аристократ спесивый
В нас плюнуть может — где защита нам?

Бертуччо

Закон, мой дож…

Дож

Его дела ты видел!
Просил я лишь защиты у закона,
Взывал не к мести — к помощи закона,
Искал судей, назначенных законом;
Как государь, я к подданным воззвал,
К тем, кто меня избрали государем,
Двойное право дав мне быть таким.
Права избранья, ранга, рода, чести,
Годов, заслуг, седых волос и шрамов,
Трудов, забот, опасностей, усилий
Всю кровь и пот восьмидесяти лет
Я бросил на весы против позора,
Гнуснейшей клеветы, обиды наглой
Патриция ничтожного — все мало!
И я — терпи!

Бертуччо

Я так не говорил;
И если бы второй ваш иск отвергли,
Уладим дело мы иным путем.

Дож

Вновь иск!.. И ты — сын брата моего?
Ты — отпрыск рода славного Фальеро,
Племянник дожа? Той ли крови ты,
Что трех дала венецианских дожей?
Но прав ты: нам теперь смириться надо.

Бертуччо

Князь мой и дядя! Не волнуйтесь так!
Согласен я: подла обида; подло,
Что не нашла она достойной кары;
Но ваша ярость превышает меру
Любой обиды. Оскорбили нас?
Мы просим правосудья. Нам не дали?
Возьмем! Но будем действовать спокойно:
Месть полная — дочь полной тишины.
Я втрое вас моложе, и люблю я
Наш древний род, чту вас, его главу,
Кто молодость мою берег и нежил;
Но я, ваш гнев и горе разделяя
И негодуя с вами, все ж боюсь,
Что ярость ваша, точно вал Адрийский,
Сметя преграды, пеной лишь плеснет.

Дож

Я говорю… а надо ли?.. отец твой
Все понимать умел без объяснений…
Иль ты способен чувствовать лишь боль
Телесную? А где душа? Где гордость?
Где страстность? Где святое чувство чести?

Бертуччо

Сомненье в нем впервые слышу. Всякий
Другой, не вы, и повторить не смог бы!

Дож

Пойми же всю обиду: хам природный,
Наглец и трус, оправданный мерзавец
Просунул жало в пасквиль ядовитый
И честь, — о боже! — честь моей жены,
Наисвятую долю чести мужа,
Оклеветав, предал молве презренной,
Чернь изощряться будет в грязных толках,
В бесстыдных шутках, в поношеньях гнусных;
А знать, с улыбкой утонченной, сплетню
Распустит, просмакует ложь, в которой
Я — ровня им, любезный рогоносец,
Терпящий… нет, гордящийся позором!

Бертуччо

Но это — ложь; вы знаете, что ложь,
И знают все.

Дож

Но римлянин сказал:
"Супруги Цезаря и подозренье
Касаться не должно", — и с ней расстался.

Бертуччо

Но в наши дни…

Дож