Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Начать пришлось со второй постановки Мариуса Петипа. 4 ноября 1865 года был бенефис Николая Гольца[476], в возрасте шестидесяти пяти лет еще лихо танцевавшего мазурку, им же поставленную, в опере М. И. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). Мария исполнила партию Альмы в одноактном балете мужа «Путешествующая танцовщица», созданном им на музыку Ц. Пуни. Сюжет был заимствован из балета Поля Тальони «Прима-балерина, или Ловушка» на музыку того же композитора, премьера которого состоялась в 1849 году в Лондоне. Петипа, скорее всего, видел этот старый балет в Берлине. К петербургской же премьере было выпущено либретто, вызвавшее недоумение у некоторых критиков. Его высказал даже вполне лояльный к балетмейстеру М. Раппопорт: «…Дивертисмент сам по себе весьма хорош, и группы, танцы аранжированы г. Петипа со знанием и вкусом… Но для этого не нужно сочинять либретто… Программа вся переполнена фразами, отличающимися какою-то странною и ни к чему не ведущею восторженностью тона»[477].

Выступление же примы, прошедшее великолепно, рецензент «Голоса» описал в другом тоне: «Содержание этой хореографической безделки весьма незатейливо… Действие происходит в Испании на большой дороге, где разбойники останавливают карету танцовщицы Альмы (г-жа Петипа), чтобы ее ограбить, но она исполняет несколько танцев так увлекательно, что свирепые рыцари отдают ей драгоценности и отпускают… Г-жа Петипа, с обыкновенной своей грацией и кокетливостью, протанцевала два живописных па и была осыпана рукоплесканиями»[478].

В этот сезон Мария танцевала во множестве спектаклей, созданных для нее мужем. Она вновь покоряла зрителей в «Парижском рынке», «Голубой георгине», «Фаусте», «Путешествующей танцовщице»… Лишь в ноябре балерина выступила в двенадцати спектаклях. Все это свидетельствовало, что она нужна театру. Поэтому перед заключением нового контракта М. С. Петипа обратилась к директору императорских театров графу А. М. Борху с просьбой о назначении ей содержания. Такого же, что получала из Кабинета его величества Марфа Муравьева, — двенадцати тысяч рублей: «Уверенная в беспристрастии Вашего Сиятельства, я льщу себя надеждою, что Вы примете во внимание занимаемое мною положение в артистическом мире и найдете справедливым уважить мою просьбу о сравнении прав моих с г-жой Муравьевой»[479].

Однако министерство императорского двора ответило на ее просьбу отказом. В распоряжении, поступившем в репертуарную часть, говорилось о возобновлении контракта лишь на «прежних условиях»[480]. Что оставалось делать знаменитой и любимой публикой балерине? Пришлось согласиться, хотя в душе она затаила обиду.

А Мариус Петипа, сочувствуя жене, уговаривал ее сосредоточиться на долгожданной премьере его нового трехактного балета «Флорида». И вот 20 января 1866 года, в бенефис самой Марии, она состоялась. Создавая этот балет, названный рядом рецензентов «балетиком», а то и «танцевальной пьесой в 3 актах»[481], где все сводилось к дивертисменту[482], Мариус Петипа преследовал цель показать зрителям жену в наиболее выгодном свете, «во всевозможных видах»[483], то есть продемонстрировать все грани ее танцевального таланта. А для этого как раз лучше всего и подходил дивертисмент. Правда, растянуть его следовало на целых три акта. Поэтому и пришлось впопыхах сочинить совершенно неправдоподобную фабулу. Соответственно, поступки героев оказались лишены психологической мотивации. Это возмутило даже привыкших к нелепостям балетных спектаклей критиков. Корреспондент «Русского инвалида» писал: «В балетах, по большей части, хотя вымысел самый нелепый, но все же вымысел, а здесь почти нет никакого содержания»[484].

Его отсутствие в каком-то смысле компенсировалось зрелищностью, созданной художниками А. Роллером, Г. Вагнером, С. Гвалио и самим балетмейстером. Спектакль даже имел некоторый успех, так как его создатель включил в новый балет все, что могло понравиться публике. Но в репертуаре театра он не задержался. При участии Марии Петипа «Флориду» показали всего три раза.

В целом критика вынесла спектаклю строгий приговор. Обозреватель «Русского инвалида», сравнивая его с «Дочерью фараона» и «Коньком-Горбунком», названными «роскошными произведениями нашего хореографического искусства», окрестил «Флориду» изящной безделкой, в которой, «кроме танцев, для глаз… нет ничего»[485].

Балерина Екатерина Вазем вспоминала об этом балете как о «явно не удавшемся нашему балетмейстеру»[486]. Но отрицательный опыт тоже может быть полезен. «Флорида» действительно не стала этапом в творчестве М. Петипа, но она в некотором смысле упрочила славу его жены и дала Мариусу возможность совершенствовать мастерство и изобретать новые па, которые в будущем не раз ему пригодились.