Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Тем временем близился бенефис балерины, назначенный на 9 февраля. Готовясь к нему, она впервые не включила ни одной постановки мужа в программу вечера. Не пригласила также и самого Мариуса принять в нем участие! Вместо этого Мария исполнила два первых акта балета Жюля Перро «Своенравная жена» и два действия из балета А. Сен-Леона «Фиаметта». Поклонники, словно не замечая столь странной ситуации, подарили танцовщице множество цветов, две нитки жемчуга и бриллиантовый браслет. Но все это не смогло примирить супругов: Мария больше никогда не танцевала с Мариусом Петипа.

Разлад в семье Петипа стал очевиден для окружающих, причем повод к пересудам дала сама Мария Сергеевна. Вскоре после своего бенефиса, 18 февраля 1867 года, она подала письменную жалобу в Окружной суд «на жестокое обращение с ней мужа», и следователь 2-го участка этого суда возбудил уголовное дело. Однако до суда дело не дошло, так как 8 апреля супруги объявили следователю, что пришли к «мировому соглашению», и Мария Сергеевна попросила его «прекратить дальнейшее производство следствия». Через три дня артистка получила отдельный вид на жительство, что означало разъезд супругов[493]. Мариус Петипа поставил перед Конторой императорских театров вопрос о выдаче жене отдельного паспорта. Детей они разделили: с матерью остался жить восьмилетний сын Жан, а с отцом — десятилетняя дочь Мария[494].

Что же стало причиной разрыва красивого, талантливого творческого и семейного союза? Можно предположить, что одним из важных факторов, удерживавших Мариуса и Марию в тандеме более десяти лет, было их удачное профессиональное сотрудничество, год от года приносившее им обоим все новые лавры. Но в какой-то момент Мария как балерина достигла пика своих возможностей, и это стало тормозом для Мариуса как балетмейстера. Его потенциал отнюдь не был исчерпан. Это, несомненно, его волновало и раздражало, заставляло искать новые пути для своей реализации. К тому же он был наслышан о разных неприятных слухах в свой адрес, апогеем которых стала сатира «О балетмейстере, сочиняющем балеты только для своей жены».

В мемуарах Мариус Петипа кратко, не вдаваясь в детали, описывает причины разрыва. Одну Марию Сергеевну он в семейной драме не обвиняет. Виноватыми считает и себя, и ее: «Я много способствовал успеху первой жены моей, я сделал все, что мог, чтобы помочь ей занять выдающееся положение на балетной сцене, но в домашней жизни недолго могли мы с ней ужиться в мире и согласии. Несходство характеров, а может быть, и ложное самолюбие обоих скоро сделали совместную жизнь невозможной»[495].

Мария Сергеевна, по-видимому, смотрела на сложившуюся ситуацию иначе. С каждым годом ее окружало все большее число поклонников, даривших дорогие подарки и порой позволявших себе довольно экстравагантные выходки. Это способствовало тому, что она пришла к сомнительному выводу: успеха у публики, критики и театрального начальства она добилась самостоятельно. Как мог реагировать на это ее муж и соратник? Нетрудно предположить, что в душе его копилась обида, а выходки поклонников жены возбуждали ревность.

Как говорится, вода камень точит. И наступил момент, когда супруги Петипа не смогли больше существовать вместе. Но беда не приходит одна. Практически у каждого талантливого человека, сумевшего благодаря неустанному труду подняться по социальной лестнице, рано или поздно находятся недруги, завистники. Так произошло и с балетмейстером. Когда в мае 1867 года он уехал с дочерью в Париж, танцовщик Алексей Богданов, грезивший о должности балетмейстера, совместно с инспектором репертуарной части М. С. Федоровым попытался осуществить задуманное.

Способствовать просто увольнению М. Петипа они, конечно, не могли — его авторитет в мире петербургского балета к этому времени ни у кого не вызывал сомнений. Но решили «спровадить» его в Москву. Правда, попытались предварительно с ним об этом договориться. О затеянной интриге свидетельствуют документы. 19 мая директор императорских театров граф А. М. Борх сообщал министру двора и уделов графу В. Ф. Адлербергу о полученной им докладной записке «исправляющего должность Управляющего Московскими театрами» г-на Пельта. Тот, в свою очередь, извещал, что «со времени увольнения г. Блазиса в 1864 г. при Московской балетной труппе не находится постоянного балетмейстера… Так как этим условиям, между прочим и по преклонности лет, не может удовлетворять танцовщик Московских театров и преподаватель танцевального искусства в тамошнем театральном училище Фредерик, то я имею в виду перевести в Москву здешнего балетмейстера Петипа…».

Граф А. М. Борх подчеркивал также, что в случае перевода М. Петипа в Москву дирекция смогла бы несколько сэкономить. Но — вот незадача! — балетмейстер оказался неуступчив «в предъявляемых условиях, как потому, что переезд в Москву на жительство повлечет для него за собой очень большие, по его словам, издержки, так и потому, что ему, как он уверяет, делают выгодные предложения за границей…»[496].