Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Начало 1865 года принесло неожиданные волнения: у Марфы Муравьевой, работавшей практически без отдыха, произошло сильное нервное расстройство. Иногда дирекция императорских театров даже была вынуждена отменять спектакли с ее участием. 8 февраля случился кризис: балерина с трудом закончила свою партию в балете «Конек-Горбунок», пережив за кулисами приступ истерики. Это выступление стало для нее последним. Ей с трудом удалось расторгнуть ангажемент с Гранд-Опера, а в апреле Марфа вышла замуж за отставного офицера Н. К. Зейфарта и уехала лечиться на юг России[469].

Казалось бы, Мария Петипа, оставшись на императорской сцене единственной примой, могла быть довольна. Но теперь репертуар бывшей соперницы почти целиком лег на ее плечи. 5 февраля она вновь выступала в «Дочери фараона», 7-го — в сборном спектакле: в него вошли первое и второе действия «Ливанской красавицы», а также понравившееся зрителям попурри и танец «Мужичок». Но ее силы тоже оказались на пределе. Больше в этом сезоне она не выступала.

Отдых на французском курорте Трувиль помог восстановить силы. Также Мария получила приглашение выступать во время летнего сезона 1865 года в Королевском оперном театре Берлина. Там ей сопутствовал успех, и, как свидетельствует корреспондент «Сына Отечества», «немцы принимали ее с восторгом, воспевая ей в газетах дифирамбы в прозе и в стихах»[470]. В конце июля супруги Петипа вернулись в Санкт-Петербург. Здесь их ждали новые свершения и… испытания.

Глава XX. На пути к разрыву

Вначале нового сезона 1865/1866 годов окончательно стало ясно, что карьера Марфы Муравьевой закончена. И хотя Мария Петипа вновь была полна сил и стремления выступать, в дирекции императорских театров отчетливо понимали, что одна она не может, как писал корреспондент «Голоса», «выносить на своих плечах, или, лучше сказать, на кончиках пальцев (pointes), всей тяжести балетного сезона»[471]. В Санкт-Петербург срочно отправили талантливую балерину Прасковью Лебедеву. Балетный репертуар двух столиц был практически идентичен, поэтому особых хлопот не предвиделось.

Лебедеву здесь помнили по ее дебюту в 1857 году в «Эсмеральде», где она, по мнению критика М. Раппопорта, проявила «много неподдельного драматизма и чувства»[472]. Но с тех пор прошло несколько лет, и в петербургском балете появились новые веяния. Репертуар лишился прежней содержательности. А это значило, что недавняя любимица московской публики не могла проявить себя в полной мере на берегах Невы. Недаром корреспондент театрального еженедельника «Антракт» отмечал: «Современные балеты не дают возможности вполне выказываться мимическому таланту г-жи Лебедевой, который рельефно проявляется даже в небольших сценках драматических, невольно увлекая самого равнодушного зрителя»[473]. Он же писал несколько месяцев спустя: «…Г-жа Лебедева имела бы, вероятно, больше успеха, если бы явилась в балетах, в которых требуется игра, как, например, в Сатанилле, в Эсмеральде. Жаль только, что в настоящее время мало таких балетов, что балет теперь стал не драмою, выраженною мимикой, а большим дивертисментом, что балерине не нужно теперь быть актрисою, довольно быть только танцовщицею»[474].

Что же касается Марии Петипа, то она с 21 сентября выступала в балетах «Дочь фараона» и «Фауст». В это время муж готовил для нее две новые постановки. Одна из них — большой балет под рабочим названием «Альпийская царица». Однако непредвиденные обстоятельства нарушили первоначальный план. После ухода со сцены М. Муравьевой интерес к балету стал падать, и дирекции императорских театров пришлось основное внимание уделять опере. В начале 1866 года полным ходом шла подготовка к грандиозной премьере в Итальянской труппе — «Африканке» Джакомо Мейерберга. И оказалось, что средств на одновременную постановку оперы и балета не хватает. Поэтому, как сообщал корреспондент «Сына Отечества», «…для бенефиса своей жены г-н Петипа должен был ограничиться постановкой на скорую руку и без особенных затей»[475]. Так появилась «Флорида» — балет в 3 действиях и 5 картинах.