Марк Антоний

Октавия вскоре родила дочку, последнего ребенка своего умершего мужа, девчушка была очень милая, спокойная и мало плакала, так что она меня не раздражала. Вскоре после этого мне пришло письмо от царицы Египта, в котором она сообщала мне:

"Марку Антонию, кто владеет моим сердцем, и чьим сердцем еще владею я.

Здравствуй, Антоний, сообщаю тебе о том, что боги были милостивы к нам настолько, что дали тебе и мне не одного наследника, а двоих, девочку и мальчика — прекрасный знак благоволения к нам Исиды и Осириса.

Теперь мы оба знаем, что твоя судьба лежит на Востоке. Незадолго до родов гадатель сказал мне, что детей будет двое. Если, сказал он, ты родишь двоих мальчиков, подобных Ромулу и Рему, значит судьба их отца — Запад, если же ты получишь мальчишку и девчонку, значит его ждет Восток. Но что же, спросила я, делать, если оба младенца будут женского пола? Он не нашелся, что мне ответить. Ты знаешь, Антоний, что я не слишком верю в гадания, но ты любишь их, и я решила, что тебе будет интересно.

В любом случае, дети здоровы, оба. Мальчика я назвала Александром, а девочку — Клеопатрой. Однако, вспомнив о милых прозвищах, что ты дал своим братьям, Солнце и Луна, я позволила себе добавить к традиционным именам эти. Александр Гелиос и Клеопатра Селена. По-моему, звучит неплохо. Подумала, что тебе будет приятно знать — ласковые прозвища твоих братьев достались твоим детям.

Соболезную тебе по поводу смерти Луция. Я понимаю тебя, как никто не понимает. Великая потеря. То же самое можно сказать и о Фульвии, что бы ты ни говорил мне, ты ее любил. Что касается твоей свадьбы, то с ней я тебя поздравляю. Не скрою, я хотела бы обладать тобой единолично, но, пожалуй, это неподвластно ни одной женщине, ни смертной, ни богине. Такова уж твоя природа — ты принадлежишь каждой, которая полюбит тебя. Женщину с таким характером назвали бы блудницей, как же назвать тебя? Впрочем, для мужчины такая ветреность, позволяющая получить многих женщин, считается доблестью, мы об этом уже говорили. Я желаю тебе счастья с твоей новой женой, но знаю, что ты вернешься ко мне, и мы еще будем вместе. Твоя природа для меня и благо и печаль.

Кстати говоря, Цезарион скучает по Антиллу. Они стали настоящими друзьями. Так что, когда ты будешь собираться ко мне, я хочу, чтобы ты привез с собой и Антилла. Верная дружба для мужчины многое значит, а мы ведь желаем счастья нашим детям.

Ответь мне как можно скорее. К тому времени, как это письмо дойдет до тебя, твои дети, возможно, уже улыбнутся своей матери."

Я немедленно ответил ей.

"Здравствуй, Клеопатра Филопатор, царица Верхнего и Нижнего Египта, и все такое, ну и земное воплощение Исиды, разумеется, тоже.

Как ты поживаешь сейчас, моя детка? В порядке ли твое здоровье и здоровье наших детей? Я счастлив их рождению, и мне не терпится увидеть Гелиоса и Селену. Видно ли уже, на кого похожи малыши? Мечтаю, чтобы девочка была похожа на тебя, а мальчишка — на меня, но предчувствую, что все будет совсем наоборот. В любом случае, спасибо тебе за этот дар. Теперь мы с тобой соединились в новых существах, будем надеяться, что им досталось лучшее от нас — твой божественный разум, моя героическая смелость, твое спокойствие, моя решительность, и харизма, присущая нам обоим.

Что касается Луция и Фульвии, мне странно, но боль прошла. Я спрашиваю себя, почему она прошла? И думаю в этот момент о тебе, о том, что ты могла бы ответить мне. Ты разбираешься в таких вещах.

О моей женитьбе: у меня прекрасная жена, но ты, должно быть, уже навела о ней справки и знаешь, о чем я говорю. Вы совсем не похожи, и тебе незачем ревновать, никто не заменит Антонию Клеопатру, потому как Клеопатра единственная в своем роде и для него и для мира вокруг него.

Будь спокойна, я однажды вернусь, однако сейчас дела не позволяют мне попасть к тебе. Но я храню в сердце все, что между нами было.

Антилл скучает по Цезариону тоже, ему печально без своего друга, но я утешаю Антилла скорой встречей. Здорово, что они подружились. Мое дитя и дитя Цезаря играют вместе — прекрасная картина.

В любом случае, я рад твоему посланию, моя милая детка, и счастлив, что наши дети здоровы.

Твой Марк Антоний."

Сдуру я ляпнул Октавии:

— Представляешь, у царицы Египта родились близнецы.

И тут же я устыдился этой фразы. Но Октавия только протянула руку и коснулась моей щеки.

— Марк, твой роман с ней — давно не новость. Я могу лишь поздравить тебя.

О, моя милая мученица. Она называла меня Марком. Представляешь? Редко кто называет меня по личному имени, разве что ты, Гай или мама, да Фульвия еще, но только по особым случаям. И вот Фульвия умерла, и ты умер, и Гай, а маму я не видел очень давно. Я думал, никто и никогда больше не назовет меня так, а вот.

Октавия называла, и я был ей за это благодарен.

Так или иначе, стоило мне получить письмо от царицы Египта, и вот я думал уже о ней. У Октавии и моей детки было кое-что общее. Обе они понимали, что есть я, и ни одна не стремилась меня изменить. Вот такая вот ситуация, весьма так себе эта ситуация, правда?