Марки королевы Виктории

— Ну… предположим, Сэмми что-то такое сказал — это или что-то другое, — что сильно подействовало на Брока. Между прочим, он прижал к ногтю Келлера, основываясь на показаниях Сэмми, не так ли? Предположим, он услышал нечто заставившее его усомниться в правдивости Сэмми. А потом он, наблюдая за допросом Келлера, неожиданно осознал, какой огромный вред причинил ему, засадив за решетку.

Кэти пристально посмотрела на Десаи:

— Это уже из области фантастики, Леон. На мой взгляд, это совершенно нереально.

— Но он уже вел одно травмировавшее его психику дело, связанное с Сэмми, и теперь это происходит снова. Если он начал думать, что на Сэмми в этом деле полагаться нельзя, то о чем это может говорить применительно к старому делу?

Кэти вспомнились слова Брока, произнесенные в такси, когда все еще только начиналось — то есть после их первой встречи с Сэмми: «Это дело не для нас».

Она вздохнула:

— Не знаю, что и сказать. Признаться, мне бы не хотелось сейчас об этом думать.

— Но вы должны, — наставительно сказал Десаи.

Она бросила на него взгляд поверх бутерброда, подносимого ко рту.

— Знаете что, Леон? Когда с вами вот так неспешно беседуешь, временами возникает странное чувство, будто тебя расчленяют, разбирают на составные части.

Он ответил ей спокойным, чуточку насмешливым взглядом.

— Интересный выбор лексики. Вы до такой степени идентифицируете себя с Евой?

— Что? Нет, конечно! Ничего подобного. — Отрезанная голова Евы, на мгновение представившаяся ей на месте бутерброда с ветчиной, который она держала в руке, едва не вызвала у нее рвоту. — Но в любом случае: куда все эти рассуждения могут нас привести?

— Не знаю. Я просто пытаюсь взглянуть на это дело с точки зрения Брока. Быть может, он старается вас защитить? Ведь вам предпочтительнее так думать, не правда ли?

Кэти отвернулась, пытаясь придумать какую-нибудь едкую, хлесткую реплику, которая сразу заставила бы Десаи заткнуться, и напоролась взглядом на стоявшую в баре колоритную личность — девушку с красными волосами, облаченную в короткую черную кожаную юбку и высокие кожаные ботфорты на каблуках.

— Эта девица тоже здесь работает? — спросила она.

— Нет. И это не девица, а парень. Они любят сюда заходить. — Он кивком указал на сопредельное с баром помещение, где толкалось несколько аналогичных типов на высоких каблуках и с экстравагантными прическами.

— Все они парни, не так ли? — спросила Кэти, почувствовав, что у нее на губах начинает расплываться улыбка. — Любопытно…

— Что именно?

— Да так, ничего.

— Все-таки: что вы имели в виду?

Кэти одарила его искрящимся весельем взглядом и поднесла свой бокал к губам.

— Я имела в виду, что мы действительно знаем друг о друге очень и очень немного. Кажется, вы уже говорили об этом раньше?

— И что с того?

— Перестаньте, Леон. Вы отлично разбираетесь в женском белье, регулярно посещаете бар трансвеститов и живете с мамой. Я хочу сказать, что как раз это и любопытно.

Его самообладание вызвало у нее восхищение.

— Это все косвенные улики, — пробормотал он, улыбаясь ей с таким видом, будто все сказанное чрезвычайно забавно.

Когда они доели сандвичи, Десаи предложил подбросить ее до дома. Дождь снова пошел сильнее, и к машине им пришлось бежать. По пути он рассказал ей о своей семье, уехавшей из Уганды во время насильственного выселения азиатов, предпринятого Иди Амином в 1972 году.

— Мы выбрались из этой страны с двумя чемоданами и одной спортивной сумкой, — сказал он. — Все остальное пришлось бросить. Я до сих пор помню, как мои родители сидели под палящим солнцем посреди улицы на этих чемоданах, дожидаясь такси, которое должно было доставить нас в аэропорт. Они боялись, что их украдут, но, несмотря на это, ухитрялись сохранять спокойствие и достоинство. Мне казалось, будто они ни в малейшей степени не обеспокоены случившимся.

— Вот откуда в вас это, — сказала Кэти. — Ведь вы очень спокойный человек.

— Сегодня днем я спокойствия не чувствовал… Кажется, вы потеряли обоих своих родителей?

— Откуда вы знаете?

— Эта информация всплыла во время расследования дела Анжелы Ханнафорд.

Услышав это имя, Кэти на секунду перенеслась мыслями в то место, где она впервые встретилась с Десаи. Это произошло в спальне Анжелы Ханнафорд, где царил страшный беспорядок, а стены были забрызганы кровью. Кэти вспомнила, что тогда Десаи первым делом потребовал от нее надеть пластиковую накидку и бахилы, чтобы она, как он выразился, «не пачкала место преступления».

— И как же она всплыла?

— Кажется, об этом упомянула Алекс Николсон. Помните ее?

— Помню. Судебный психолог. Но почему, интересно знать, я именно от вас узнаю о болтовне по поводу моей частной жизни у меня за спиной? — Ее вопрос прозвучал излишне резко. В следующее мгновение Кэти вспомнила, что тому виной старая обида. Тогда она тайно ревновала Десаи к доктору Николсон, так как ей казалось, что он за ней ухлестывает. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и избавиться от ненужных воспоминаний.