Марки королевы Виктории

— Потому что другие пропустили это мимо ушей, а я запомнил. Потому что вы кажетесь мне неординарным, интересным человеком. — Она с трудом разобрала его ответ в шуме непогоды и шорохе «дворников».

Он постарался подъехать как можно ближе к подъезду многоквартирного дома в Финчли, где она жила. В этот вечер темнота, казалось, наступила раньше, чем обычно. Погода была промозглая и навевала мрачные мысли, поэтому Кэти не особенно торопилась выбираться из салона. Неожиданно она почувствовала руку Десаи у себя на запястье и повернулась, чтобы видеть его лицо.

— Вы в порядке? — тихо спросил он.

Она ощутила сильнейшее желание пригласить его к себе на квартиру, чтобы продолжить столь удачно начатое общение, но ее губы во второй раз за этот вечер произнесли совсем не то, что ей хотелось сказать.

— У меня все хорошо, Леон, — сказала она с улыбкой. — Будьте осторожны за рулем. — Она быстро наклонилась к нему, запечатлела у него на щеке поцелуй, потом выскочила из машины и побежала к подъезду.

Позже, уже лежав постели, она думала о том, зачем это сделала. Потом ее снова посетил образ Хелен Фицпатрик, сидевшей в своем уютном коттедже, и она решила, что Десаи нужен ей исключительно из соображений внутреннего комфорта, подобно тому, как Хелен нужны ее собаки, а Сэмми — его марки. Другими словами, ей требовалось нечто занимающее мысли и дающее ощущение полноты бытия и, помимо всего прочего, отвлекающее от беспросветного дождливого вечера за окном. В такой же вот беспросветный дождливый вечер Ева вышла из дому и больше туда не вернулась. Теперь Ева из небытия взывала к Кэти, чтобы она выяснила, что с ней случилось.

Все это, конечно, было бессмысленно, поскольку Брок предвидел такую возможность.

Вскоре после наступления сумерек, около десяти тридцати вечера, ехавшая по улице Матчем-Хай-стрит машина остановилась, не доезжая пятидесяти ярдов до арки, за которой открывался мощеный двор. Из машины выбрались два человека и прошли через арку во двор. В дальнем конце двора рос старый конский каштан с пышной кроной, казавшейся совершенно черной в сумраке вечера. Двое прошли через двор мимо каштана и свернули в узкую улочку, застроенную с одной стороны двух- и трехэтажными домами. Они остановились у двери первого дома и постучали. В окнах было темно, и стук бронзового дверного молоточка эхом отозвался внутри пустой прихожей. Так как на стук никто не вышел, ночные гости постучали еще раз, убедились, что дома никого нет, вернулись по аллее, вышли из арки и направились к своей машине. Следующий час они провели в машине, наблюдая за аркой, но за это время через нее во двор не прошел ни один человек. Наконец один из наблюдателей связался с кем-то по радио и сказал несколько слов в микрофон, после чего водитель завел мотор, машина тронулась с места и они уехали. Когда габаритные огни автомобиля растаяли в темноте улицы, от киоска автобусной остановки, находившегося в двадцати ярдах от того места, где парковалась машина, отделился силуэт высокого грузного человека. Он пересек улицу и через арку вошел во двор.

Наблюдая за прохожими, Брок простоял несколько минут в почти полной темноте у конского каштана, затем двинулся по аллее к своему дому, открыл дверь и вошел внутрь. Оказавшись в прихожей, он не стал зажигать огня, поднялся в темноте по лестнице на второй этаж, открыл кран, чтобы наполнить ванну, налил себе большой стакан виски и достал из холодильника бифштекс и пирог с говядиной и почками. Покончив в темноте с ужином, он принял ванну, прошел в спальню и лег спать. Через некоторое время он проснулся в холодном поту, разбуженный привидевшимся ему ночным кошмаром. На него надвигалась из темноты чья-то отрезанная голова с длинными волосами, а приблизившись к его лицу, прижалась к нему с такой силой, что он начал задыхаться.

12 Кобальт-сквер