Марксистская философия в XIX веке. Книга вторая (Развитие марксистской философии во второй половине XIX века)

Лабриола, однако, считал возможным и даже необходимым для марксистов использование в качестве предварительной ориентировки «простой и удобной схемы так называемых факторов», «если мы намереваемся заниматься не только чистой теорией, а дать в результате собственного исследования объяснение какого-либо определенного исторического периода» [там же, с. 121]. Дело в том, что «было бы неверным предполагать, что столь очевидный и ясный принцип монизма, который мы положили в основу нашей общей исторической концепции, может, наподобие талисмана, всегда и с первого взгляда действовать как непогрешимое средство, разлагающее на простые составные части огромный и сложный общественный механизм. Лежащая в основе и определяющая все остальное экономическая структура не представляет собой простого механизма, откуда непосредственно и как бы автоматически появляются учреждения, законы, обычаи, мысли, чувства и разные формы идеологии. Процесс перехода от этого базиса ко всему остальному весьма сложен, подчас является тонким и извилистым и не всегда его удается выявить» [там же].

Здесь перед нами один из лейтмотивов марксистского творчества Лабриолы. Исторический материализм не просто заменяет в понимании общества первичность идеального первичностью материального – он коренным образом меняет сам способ объяснения общественных явлений. Это не окончательное решение всех проблем и не универсальный шаблон, избавляющий от специального исследования. Наоборот, он требует такого исследования, служа для него общим руководством. Это хорошо понял Лабриола, и это он стремился разными способами внушить своим читателям, успевшим уже получить о марксизме весьма упрощенное, а то и превратное представление. Отсюда настойчивое упоминание трудностей и нерешенных проблем, присущих марксизму, как и всякой серьезной науке, а в ряде случаев лишь впервые выявленных как таковые.

В очерке «Об историческом материализме» исследовались также пути решения некоторых из этих проблем, прежде всего в сфере соотношения между базисом и надстройкой, между материальным и идеальным. Так, Лабриола признавал необходимым «обратиться к тому комплексу понятий и знаний, который можно назвать, за отсутствием другого термина, общественной психологией» [там же, с. 90], вводя, таким образом, впервые это понятие в марксистский обиход. Рассматривая государство, право, мораль, искусство, религию, науку, анализируя зависимость этих явлений от экономического базиса, Лабриола подразделял их на «продукты первой и второй степени» [там же, с. 159] в соответствии с мерой их относительной самостоятельности. При этом «продукты второй степени» – искусство, религия, наука, – будучи более удалены от экономической структуры, в то же время обнаруживают усложняющую их объяснение зависимость от природных факторов.

Философские основы марксизма. Ответ Лабриолы ревизионистам

После опубликования второго очерка во французском переводе с предисловием Жоржа Сореля Лабриола выступил с третьим очерком, озаглавленным «Беседы о социализме и философии» (1898; в русском издании 1900 и 1922 гг. – «Исторический материализм и философия[60]»). Отталкиваясь от вопросов, поставленных Сорелем в его предисловии, Лабриола давал ответ на эти вопросы в виде серии писем Сорелю, из которых и состоит очерк. Здесь Лабриола рассматривал и излагал в свободной, разговорной форме проблемы распространения марксизма, определения его философских основ и его применения в историческом исследовании (в частности, для объяснения истории христианства).

Ж. Сорель, один из представителей анархо-синдикализма, в начале своей деятельности способствовал распространению марксизма во Франции. В своем предисловии, подвергнув критике некоторые извращения марксистского учения и высоко оценив «Очерки» Лабриолы, он поставил вопрос о том, какова «метафизическая основа» марксизма. В Германии в то же самое время (1897 – 1898) этот же вопрос был поставлен К. Шмидтом и Э. Бернштейном. Философский ревизионизм начинался именно с отрицания собственной «метафизической основы» у марксистского учения и с попыток соединения его с неокантианством.

Отвечая на вопрос о «метафизических», а точнее говоря, философских основах марксизма, Лабриола, как он сам впоследствии указывал, уже заранее отвечал на ту ревизию марксистского учения, которая начала развертываться в момент публикации его третьего очерка (1898). Выступая против попыток «пополнить» исторический материализм позитивизмом или социальным дарвинизмом, сочетающихся со стремлением «итальянизировать или офранцузить» его, Лабриола выдвинул два исходных положения (которые впоследствии были особенно высоко оценены Грамши): «1) это учение несет в самом себе условия и средства разработки своей собственной философии; 2) оно как по происхождению, так и по существу своему глубоко интернационально» [64, с. 188].